Вдохнув поглубже, Лиззи приготовилась сообщить матери все то, что той так хотелось услышать.

– Ну… Особняку них огромнейший! Этакое большое величественное здание. Честно говоря, находиться там было немного страшновато.

– Не сомневаюсь, ты держалась умницей. У тебя такие прекрасные манеры, а я всегда тебе внушала, что благовоспитанные манеры откроют какие угодно двери!

«За исключением дверей этого дома», – горько подумала Лиззи. Хотя, отдавая справедливость матери, виной тому, что она оказалась нежеланной гостьей, было ее ультракороткое платье, а отнюдь не неумение правильно держать нож и вилку.

– Там было очень много народу, – продолжала Лиззи. – В основном родственники. А потому все большие спальни были разобраны. Ванесса поселила нас в своей бывшей детской, которая оказалась прелестным местечком. Виды там из окна просто изумительные! Заглянули мы одним глазком и в спальню Ванессы, которую ей пришлось уступить кому-то из гостей. – Не было нужды посвящать мать в подробности. – Спальня, конечно, шикарная! Мебель вся старинная…

– Этого и следовало ожидать. В старинных домах всегда полно всякого антиквариата. Ну, а чем вас потчевали? Было у вас чаепитие в гостиной?

Вопросы сыпались один за другим, и на каждый свой ответ Лиззи получала восторженный отклик. Услышав же, как ее дочь делала цветочные композиции для бального зала, миссис Спенсер засияла от гордости и счастья.

– У тебя всегда блестяще получались цветочные аранжировки! Так же как и шитье. Ты у меня такая умничка! Вот погоди, пусть миссис Бринклоу послушает, как моя девочка оформляла цветами зал для важного бала в старинном английском поместье!

В ее устах это звучало как великое достижение дочери.

– Должна сказать, букеты и правда получились неплохими. Но у меня в распоряжении был огромный цветущий сад, где я могла срезать растения. И это было так чудесно! Не то что рыскать по нашим садам в поисках достаточного количества распустившихся цветов, чтобы более-менее достойно украсить церковь. Хотя я так долго с этим промучилась!

– Аранжировка цветов всегда занимает много времени. – Мать Лиззи вздохнула. – В нашей церковной «цветочной команде» тебя ужасно не хватает! Как было бы замечательно, если бы ты однажды вернулась в родной дом и снова сделалась частью нашего маленького сообщества.

– Да я никогда и не была настоящим членом группы оформителей. Я всего лишь помогала. – Лиззи требовалось во что бы то ни стало остановить матушку в ее фантазиях, которые непременно включат в себя и некоего местного юношу, который живет где-то поблизости и не планирует никуда уезжать.

– Для тебя это, несомненно, явилось очень полезной практикой, – с гордостью произнесла мать. – Ну а теперь расскажи-ка мне об этой вечеринке в амбаре, что предшествовала большому балу.

Об этом Лиззи было легко рассказывать, поскольку на вечеринке она была. А вот когда от нее захотели услышать подробнейший, танец за танцем, рассказ о самом бале, ей пришлось призвать свое воображение. Большей частью она сосредоточилась на платьях – некоторые из них Лиззи видела на самом деле. Затем выдумала себе несколько партнеров в танцах – их манеру двигаться она взяла из опыта танцевальной школы, припомнив нескольких тоже посещавших занятия парней. К тому моменту как она закончила рассказ, Лиззи была уже сама почти уверена в том, что действительно присутствовала на балу, а не топала в отчаянии по грязным, раскисшим лугам, чтобы сесть в дырявую лодку и едва не утонуть.

Невероятно устав после столь долгого повествования, Лиззи протяжно зевнула.

– Ты не против, мама, если я уже пойду спать? Мне кажется, от своего недомогания я стала быстро уставать.

– Ну разумеется, не против! Я как-то и забыла за разговорами, что тебе нездоровится. Вставай и немедленно иди в постель. Я принесу тебе горячий шоколад. Прими горячую ванну, если хочешь. Это хорошо успокаивает, когда какие-то проблемы там, «внизу». Можешь взять мои соли для ванны.

Спустя час Лиззи, уютно устроившись на своей старой подростковой постели, пила горячий шоколад и читала одну из книжек «Школы Шале»[49]. Она понимала, что тем самым как будто возвращается в детство, и это помогало девушке легче справиться с обрушившейся на нее удушающей материнской любовью.

Свернувшись калачиком под одеялом, Лиззи поняла, что ее интересное положение вот-вот разрушит всю эту семейную идиллию. Причем жизнь родителей оно разрушит не меньше, чем ее собственную.

Посещение врача, который когда-то присудил первый приз еще шестимесячной Лиззи в конкурсе «Красивый ребенок», казалось девушке настолько щекотливым и неловким, что просто хуже некуда. И все же Лиззи сейчас требовалось держаться храбро и решительно, а не смущенно ходить вокруг да около.

– Так чем могу я быть тебе полезен, милочка? – осведомился доктор Шарп.

Искреннее добродушие на его лице заставило Лиззи содрогнуться. Она постаралась выдавить в ответ улыбку:

– Мне кажется, что я, возможно, беременна.

Отеческая забота на его лице мгновенно сменилась глубочайшим неодобрением. Однако вслух он ничего не произнес.

– И как долго у тебя задержка менструации?

– Два раза уже не было.

Он нахмурился еще сильнее.

– А могут быть какие-то иные причины для такой задержки? – Порицание проступило уже в каждой черточке, в каждой морщине на его старческом лице.

– Я не представляю, что еще могло бы это вызвать. – Лиззи теперь не чувствовала за собой никакой вины. Если он может относиться к этому так холодно и отстраненно, то может и она.

– А обычно у тебя регулярно приходили месячные?

– Как часы. И я чувствую себя очень хорошо, за исключением того, что мне теперь не хочется пить кофе или вино.

– Я полагаю, что лучше сделать тест. – Почти не взглянув на пациентку, врач потянулся к шкафчику у себя за спиной и извлек бумажный стаканчик. – Слишком рано еще, пожалуй, об этом говорить. Срок пока что очень маленький. Сдайте медсестре анализ, пожалуйста.

На этом он поднялся. Консультация была окончена.

Выходя из его кабинета к стойке регистрации, Лиззи зареклась еще когда-либо приходить к этому человеку на прием. Она не допустит, чтобы этот брюзгливый, недовольный доктор наблюдал ее всю беременность.

– Ну, как все прошло? – спросила мать, едва только Лиззи показалась на пороге.

– Знаешь, очень обнадеживающе. Спасибо, – изобразила улыбку Лиззи. – Мне надо теперь приехать где-то через две недели. – Регистратор ей сказала, что примерно в эти сроки можно ожидать результатов. – Так что я уже и записалась. – Неотступно преследующее ее чувство вины побудило Лиззи сказать: – Но я могла бы остаться на пару дней, а не возвращаться сегодня в Лондон. Если вы не против.

– Разумеется, не против, мое солнышко! – воскликнула мама. – Я так рада, когда ты дома!

На следующее утро мать настояла на