из вас просто не мог ухватить тот самый бутерброд. И не пойди я на крайние меры, он бы носился по замку без сна, взбадривая себя кофе и едой, пока не случился бы нервный срыв или, упаси боже, сердечный приступ. Третьи сутки пошли, как папа на ногах, и доводов он слушать не желал. А так поспит немного и проснется бодрым и готовым к действиям. Тем более что сейчас ничего особого не происходит, а вы приехали и можете приступать к работе, а он ничем пока не может помочь.

– Логично, – не стал спорить Гуров. – Но вы предлагали отцу спиртное, а вот это уже было рискованно. Смешивать снотворное и крепкий алкоголь не стоит, даже в малых дозах.

– Вы снова правы. Но я ничем не рисковала, предлагая отцу выпить, я знала, что он откажется. Он у меня из тех людей, кто расслабляется лишь тогда, когда кризис миновал, а до того предпочитает быть во всеоружии. И значит, не терять бдительности и не лишать себя быстроты реакции и возможности здраво судить о ситуации.

Тем временем они поднялись на половину лестничного пролета. Рита отодвинула в сторону большую резную панель из дерева, маскирующую двери лифта, и нажала кнопку.

– У вас в замке есть лифт? – удивился Стас.

– Да, пришлось пожертвовать частью фойе, а также парадной залы номер один и номер два, но, как по мне, они и так остались огромными. А вот жертвовать аутентичностью замка папа очень не хотел. И поначалу сильно сопротивлялся такому решению. А потому уступил-таки прогрессу, ведь жить в руинах, продуваемых всеми ветрами, без достижений современного мира удовольствие ниже среднего. И потом, лифт, он ведь способен сильно облегчить жизнь всем обитателям замка.

– Значит, ремонт здесь был проведен грандиозный?

– Да, он занял несколько лет и стоил уйму денег, разумеется. Свет и водопровод в замке уже были, их провел кто-то из прежних хозяев. Но коммуникации сильно прохудились и постоянно барахлили, так что пришлось их переделать, кроме того, из деревни провели несколько линий интернета. И к нашей с Лилией радости, кроме каминного отопления, было сделано паровое, только вместо батарей поставили тонкие современные панели, и они, как и шахта лифта, тщательно замаскированы, чтобы не вносить дисгармонию в облик старинного здания.

– И как вам, здесь стало теплее?

– Да не особо сильно, – говоря это, девочка поежилась. – Летом-то еще ничего. Но осенью и зимой тут даже после всех этих ремонтов и переделок остается какая-то нежилая сырость, сквозняки гуляют по длинным коридорам. А иногда влажность такая, что можно почти что туман увидеть. Может, близость озера так сказывается? Может, тот факт, что замок долго был необитаем? Некоторые нервные особы в этом тумане даже умудряются разглядеть некие пугающие образы и будоражат народ глупыми россказнями.

– То есть в призрак Белой дамы вы не верите?

– Нет, конечно же! Какой там призрак?! Постоянно барахлящая проводка, сырость и игра светотени.

– А подозрительные звуки?

– Сквозняки в широких коридорах, каминные трубы разных эпох и воспаленное воображение, – выразительно фыркнула Рита. – Представляете, некоторые деятели уверяют, что по ночам слышат в замке звуки играющей волынки?! То есть, по их словам, у нашей дамы имеется как минимум один придворный музыкант, – язвительно добавила девочка и хихикнула.

– Значит, вам ничего странного никогда слышать не доводилось?

– Свет мигал, спорить не стану, и ветер, бывает, воет, особенно в непогоду. Так проводку, похоже, здесь провели не слишком качественно, или напряжение неправильно рассчитали, или еще что, вот свет и постоянно барахлит. Что до ветра, это вполне нормально. Стонов и плача, а также музыки я никогда не слышала. Может, потому что ночью я сплю обычно, да так крепко, что целый оркестр не разбудит. А одному «волынщику» с этой задачей ни за что не справиться.

– Говорят, что сейчас в замке нет ни одного умельца играть на волынке, – невинным тоном ввернул Лев.

– Не знаю, не интересовалась, – пожала плечами Рита.

– А волынка имеется? – уточнил Стас.

– Да, кажется, есть парочка экземпляров. Одна висит в библиотеке, другая – в малой гостиной. Лиля их с каких-то распродаж притащила. Она и так всегда была фанатом стильного старинного декора и мебели, которые приобретала на различных аукционах и блошиных рынках. А теперь, когда есть целый замок, который нужно обустроить и декорировать, она буквально готова колесить по всей Европе в поисках чего-то интересного. Сама частенько мебель переделывает, то есть занимается реставрацией.

– А отец это увлечение разделяет?

– Нет, папа не фанат старины. Но он дает Лиле полный карт-бланш и вообще с пониманием относится ко всем ее закидонам.

– А что, их много? Я имею в виду закидоны?

– Да нет! Лиля просто немного увлекающаяся натура. То регулярно бегает и плавает, то голодает и обливается холодной водой, то вышивать учится, то картины писать, теперь вот занялась мебелью и дизайном помещений, и все это с азартом, похожим на фанатизм. Она вообще как замок увидела, так глаза и загорелись, а после того, как отец его купить решил, совсем спасу не стало. Планировки, перепланировки – правда, в технических моментах она не сильна. Но планировать обустройство обстановки и декор Лиля начала еще на стадии переговоров о покупке, это я совершенно точно помню.

– Видимо, наличие такого большого старинного дома дает много возможностей для фантазии?

– Нужно отдать ей должное, вкус у Лили хороший, так что отделка замка выдержана в едином стиле, и декор с украшениями ему вполне соответствует. Сейчас сами посмотрите. Может, антиквар или искусствовед и найдет, к чему придраться, но это ведь ерунда, главное, что смотрится все классно. И по мне, так этого вполне довольно. Но лично я считаю это увлечение реставрацией мебели странным для хрупкой женщины: руки постоянно в порезах, ссадинах и ранках, пятнах морилки и краске. А лаки и воски? Эту вонь ведь просто невозможно выдержать! А недавно Лиля увлеклась живописью. Когда-то она брала уроки живописи, но что-то не пошло, наверное, вдохновения не случилось. Зато местные виды так и просятся на холст. Так что теперь она еще и картины пишет.

Болтая, они на лифте доехали до третьего этажа, пересекли небольшой холл, несколько раз свернули, прошли длинными коридорами и ступили в спальню. Она состояла из нескольких просторных комнат, смежных между собой. Первая была неким подобием читальни или кабинета. Рита объяснила, что здесь отец любит посидеть в тишине, когда поработать, когда покурить перед сном, а когда и полистать книгу. Комната была уставлена мягкой мебелью, полками с книгами, украшена старинными картинами и холодным оружием, развешанным на