— Я девушкой была! — сорвался голос Флоренсии.

Тетка (хоть и эсса, но хабалка та еще) смерила ее злым взглядом.

— Девка, которая не могла сберечь честь до свадьбы, не сбережет ее и после свадьбы!

— Буду знать, где у вас честь находится, — огрызнулась я. — О себе говорите, эсса? Так вот, ваш сынок соблазнил невинную девушку. Она ждет от него ребенка. Нравится вам это или нет — он возьмет на себя ответственность? Или хотя бы рот откроет?

Арчибальдо посмотрел на меня злыми глазами.

— Ты…

— Я, — согласилась я. — Или ты думал, что мама решит все проблемы? Так не выйдет. Будь мужчиной не только по внешнему виду, открой рот и скажи хоть что-то.

— Да что сказать⁉ — взвился Арчибальдо, как никогда в эту секунду напоминая свою мамашку. — Откуда я знаю, с кем Фло еще перевалялась⁉ И жениться я на ней не собираюсь, понятно же! Не могла подумать заранее о последствиях — так это будут ее проблемы! Хоть ты на площади ори, я десяток парней приведу, которые подтвердят, что ее в кустах валяли!

Флоренсия была бледной, как мел.

— Даже если это будет вранье?

— а это и не будет вранье, — огрызнулся Арчибальдо. — Если разразится скандал, пойдет твоя подруга собой торговать, как миленькая! Это будет… предвосхищение событий, вот!

Звук пощечины оборвал его потрясающий монолог.

— Пойдем отсюда, Каэтана. Здесь воняет.

Эсса Леви развернулась и выплыла вон.

— Ах ты… — завизжала ей вслед опомнившаяся мамаша.

Я машинально показала ей «от плеча» и тоже вышла. *

*- русская вариация американского «фак». От плеча. А то один палец — маловато будет. С удивлением узнала, что во Франции это — рука чести. Прим. авт.

Флоренсия почти мчалась по улице, не разбирая дороги, так что перехватить ее было несложно. Даже просто — направить в нужном направлении.

Недаром я договорилась о встрече ближе к вечеру. Флоренсия и сама не поняла, как последовала за мной, потом уселась в карету — и только там позволила себе разреветься у меня на плече.

— Каэтааааааанаааааа!

Я пожала плечами.

Ну, Каэтана.

Я тебя, что ли, заставляла с этим слизняком спать?

— Успокаивайся, подруга.

— Кааааааээээээ!

Флоренсия ревела у меня на плече.

Карета направлялась к выезду из города.

Остановились мы в чистом поле, я вытолкала эссу Леви из кареты, протянула извозчику оговоренный золотой, тот посмотрел странно, но монету взял, развернулся и уехал. Флоренсия огляделась.

— Каэ, мы где?

— В чистом поле, — честно ответила я.

— А что мы тут делаем?

— Смотря, какие у тебя планы на жизнь. Или ее отсутствие.

— То есть?

— Если ты собираешься покончить жизнь самоубийством, это одно. Я тебе даже ножик дам. Перережешь себе сейчас вены на руках, я покажу — как, сядешь и будешь кровью истекать. Это быстро и почти не больно, правда-правда. А если хочешь что-то изменить или полезное сделать — другой вопрос.

— Изменить? Полезное? Каэтана, да кому я нужна⁉

— Как тебе сказать… я знаю кое-кого… и ты очень ей нужна.

— Кому? — горько спросила Флоренсия. — Родителям я нужна, как товар, любимый мужчина… это вообще дрянь. Тот… жених? Смешно даже!

— Я не о них, — уже темнело, и никто даже в пяти шагах не различил бы наши фигуры. И хорошо — некоторые вещи лучше делать без свидетелей. — Я вот о ней.

Захлопали крылья.

Рядом с нами на землю опустилась крупная зеленая драконица.

— Ты ей очень нужна. Она тебя еще три дня назад почуяла, просто я ее отговорила приходить. Ты бы не выдержала Выбора. А сейчас она спрашивает. Ты — согласна?

Могла бы и не спрашивать.

— Миста! Каэтана, ее зовут — Миста!

Я и так это преотлично знала.

Да-да, та самая зеленая Миста, которую ранило, когда мы разбирались с химерами. Именно она почуяла Флоренсию еще тогда, в пещерах, но Виола успела предупредить меня. И вместе мы отговорили Мисту делать Выбор сразу же.

После попытки самоубийства?

После такого отчаяния?

Да и Арчибальдо Бареси тоже… Флоренсия могла бы и рассказать ему про драконицу. И бросить в лицо что-то вроде: «Я УЖЕ драконарий, а ты им никогда не будешь», и… да мало ли глупостей может совершить оскорбленная женщина?

Зато сейчас все складывается замечательно.

Если Флоренсия решится на Выбор, ей будет и не до обид, и не до Арчибальдо. А к моменту, когда Бареси вернется в Академию… она столько всего испытает, что и глумиться над недоумком уже не захочет. Кому он нужен, несчастный?

У него никогда не будет дракона, это более, чем достаточное наказание. Даже хуже. Это приговор.

Но ни один дракон не пойдет к человеку, обидевшему драконария. Это неписанное правило.

Не понимаешь, что другому тоже больно?

Вот и ни к чему тебе дракон! Перебьешься!

Несмотря на размеры и броню, драконы тоже очень уязвимы. Просто не все это понимают. А некоторых и по голове надо стукнуть…

Но Флоренсия, кажется, справилась и без ударов.

Она обнимала за шею свою Мисту, и плевать ей было на мелкие царапинки. Я поглядела на Виолу, которая опустилась рядом.

— У тебя вещи с собой?

— Да.

— Отлично. Фло, надевай.

— Что?

— Куртку, штаны… ты как поедешь на драконе?

— Я⁈ На драконе⁉

— Ну да. Вам надо еще довести Выбор до конца, а это время. Короче — слушайся, ладно? Я тебе все объясню минут через двадцать, не на дороге, а в подходящем укромном месте.

Довод был признан веским, и Флоренсия послушно натянула кожаную одежду. А верхом она ездить умела…

Драконицы не спеша двинулись к заранее присмотренной укромной ложбинке. Сейчас Флоренсия и Миста попробуют кровь друг друга — и будут ночевать там.