Шрифт:
Закладка:
— Повторяю, — грохочет голос. — Тальпаллис, выходи с поднятыми руками. Остальные нам не нужны.
Глава 20
Я говорю «нет»
— Леонард, у тебя есть минута, чтобы принять решение, — провозглашает голос. — Если начнутся глупости, все умрут. Время пошло.
— Леон, ты слышишь? — Надана хватает меня за плечи, разворачивает к себе и смотрит прямо в глаза. — Мы будем сражаться за тебя! Мы что, зря столько вместе прошли? Ты нас предашь, если сдашься!
Беру ее за запястья, опускаю руки и говорю как можно спокойнее:
— Их раз в десять больше, чем нас.
Лекс обнимает ее и отводит в сторону, мне говорит через плечо:
— Что бы ты ни решил, я тебя поддерживаю.
На лице пленного Армадона — торжество, но на побег он не решается, видимо, жжет, когда нас перебьют. Вэра молчит, прижимая к груди автомат, на его лице — решимость умереть. Амазонки все в шлемах, но их позы напряжены. Не надо быть эмпатом, чтоб понять: девушки в смятерии, им не хочется умирать. Виктор заряжает автомат, говоря:
— После того, как ты, мой хозяин, побежал спасать раба, к тому же гемода, я готов умереть за тебя. — Он надевает шлем.
В моем разуме один за другим вспыхивают варианты противодействия налетчикам, ни один не выдерживает критики, наши шансы равны нулю. У меня есть нераспределенная единица характеристик, если вкину ее в техномагию, это не спасет. Единственное, что я могу сделать: застрелиться. Или это будет приравнено к глупостям? Стоит ли жертвовать соратниками ради призрачного шанса? Смотрю на обнявшихся Лекса и Надану, на решительного Вэру, Виктора, на четырех девушек, приехавших за лучшей жизнью, а оказалось, что на смерть…
Нет!
Врагу нас пристрелить, что букашку прихлопнуть, но мне предлагают сдаться, значит, возможен торг — это раз. Два — налетчики тут точно не из-за Армадона, тогда сценарий был бы другим: стремительный штурм и смерть свидетеля вместе с нами. Вдруг получится договориться? Вдруг появится шанс сбежать при транспортировке?
— Доставьте его Эйзеру Гискону, — киваю на задержанного Армадона, уже приняв решение.
— Свихнулся? — Надана пытается вырваться, но Лекс держит крепко.
— Не дури. Живите, — говорю я, передаю свой коммуникатор Виктору и направляюсь в темный коридор, не разоружившись.
Зачем-то оборачиваюсь и вижу, как у Наданы кривится рот, она утыкается в плечо Лекса, плечи ее вздрагивают.
— Прекратить истерику! — рявкаю у выхода. — Рано вы меня хороните.
Подняв руки, шагаю навстречу силуэтам в точно таких же костюмах, как на моих людях. Всплывает текст:
Сострадание +5 (итоговое 11).
Ты можешь конвертировать 10 ЕД сострадания в одно свободное очко характеристик.
Начать процесс?
Мысленно отказываюсь и одновременно получаю прикладом под дых — костюм гасит удар, чувствую лишь легкий тычок, не сопротивляюсь. Меня валят на пол, обыскивают, что-то холодное касается шеи, укол…
Парализатор. Меня взяли так же, как моя команда — Армадона. Лижу лицом в пол, мне заламывают руки, картинка перед глазами мутнеет, веки смыкаются, отказывают сперва руки, потом ноги.
— Кто вас послал? — спрашиваю, еле ворочая онемевшим языком, и получаю по почкам.
— Заткнуться! — Доносится голос будто из гулкого тоннеля. — Раскрывать рот, только когда тебе позволят.
Несогласие покоряться врагу гаснет вместе с сознанием.
* * *
Перед глазами кружится разноцветная муть. Тошнит. Звуки сливаются в гулкий рокот. Мысли тоже кружатся. Ощущение, что я — мошка в киселе, все вязкое, зыбкое.
Укол — и сквозь муть проступают три качающихся силуэта… Сливаются в один, потом снова растраиваются. Пытаюсь сфокусировать взгляд и понять, где я и кто передо мной.
Странно, но разум проясняется раньше, чем в норму приходят органы чувств. Черты лица того, кто напротив, плывут, как расплавленный пластилин, и пока ясно только одно: это точно не Боэтарх. Текст характеристик незнакомца тоже растекается.
Наконец в глазах окончательно светлеет.
Передо мной крупный плечистый мужчина, седой, коротко стриженный, лицо у него грубое, испещренное морщинами, подбородок квадратный, с ямкой.
Я сижу в медицинском кресле, руки зафиксированы на подлокотниках кожаными обручами, как и ноги. Напрягаюсь, проверяя обручи на прочность…
— Прекратить, — рокочет мой пленитель — мои руки и ноги расслабляются, перестают слушаться мысленных приказов.
Что за хрень? Смотрю на врага, и включается программа:
Ульпиан Магон, 75 лет
Уровень 5, ступень 5, глава Великого рода Магонов
Физическое развитие: 12
Духовное развитие: 10
Магон? Вот так номер! Как ему удалось подчинить меня своей воле? Точно не с помощью способностей, я защищен от ментальных воздействий. Продолжаю пытаться разорвать ремни, но тело по-прежнему непослушно.
— Что происходит? — спрашиваю я. — У нас же должны быть переговоры…
— Заткнуться, — велит старик. — Отвечать только на вопросы. Это ты расскажи, что происходит. — В его голосе лязгает металл.
И я отвечаю, хотя не собираюсь, слова сами рвутся наружу:
— Херня какая-то происходит. Мы должны воевать в одном лагере, а ты устраиваешь Гискону подставу за подставой.
Прищуренные стальные глаза Магона распахиваются, он смотрит вбок и говорит:
— На него не действует, что ли?
Из-за кресла, к которому я прикован, выплывает еще одно действующее лицо — крупный плечистый молодой мужчина, тоже совершенно седой.
Герилл Магон, 28 лет
Уровень 5, ступень 5
Физическое развитие: 14
Духовное развитие: 9
Сын? Внук? Голова Герилла проткнута черным копьем — он проклят Боэтархом, очевидно, проклятье отсроченное.
— Должно действовать, — Герилл недоверчиво косит на меня взглядом. — Некоторые могут сопротивляться нейролизину, но недолго.
— Мы ж не знаем, на что конкретно он способен, — Магон достает пистолет, снимает с предохранителя. — Насмотрелись на всякие сюрпризы. Увеличь ему дозу.
— У него тогда мозги расплавятся. А если не действует, то смысл?
Герилл исчезает из поля зрения, а голову повернуть я не могу. Хочется воскликнуть, что их сыворотка правды еще как действует, но мне велено молчать, когда не спрашивают.
Появляется Герилл с инъектором, приближается ко мне осторожно, словно я могу на него броситься. Что ты делаешь, придурок? Ты сам скоро скопытишься, если я тебе не помогу! Не пили сук, на котором сидишь!
— Но мы тогда не успеем его изучить, — с сомнением говорит Герилл. — Да и досконально допросить.
— Вводи, он все равно
