— На! — сказал я, отвязывая от пояса мешок, найденный на месте гибели колдуна. — Разбирайся! Может, и тут найдёшь что-нибудь подходящее.

Глава 32

Дитя Тенгри

Из лагеря мы уходили в быстро сгущающихся сумерках. И волки, и воины были нагружены мешками с драконьим мясом, шкурой, зубами и когтями.

Унести мы смогли очень мало, ведь ещё нужно было тащить оружие и доспехи.

Жалко было, конечно, бросать то, что осталось от дракона. Но мы понимали — терий Верден не откажется от возможности вернуть меч Камая. Появление в небе над лагерем колдунов на драконах — вопрос времени. И неизвестно, сколько их будет, а нас…

Пока собирались, я расспросил захмелевшего Ойгона про сон у Белой горы.

Оказалось, что это обряд — не для рядовых воинов. Нужно было очень отличиться, чтобы пройти посвящение сном у подножия этого священного артефакта, с удивительными пещерами и творящимися там чудесами.

Ойгона развезло, и он начал ругать правителя Юри за то, что рядовых воинов, считай, и не допускали теперь до Белой горы. Что были времена, когда каждый, взявший в руки оружие, погружался в волшебный сон, проходя там испытания и получая награду.

— А если воин не проходил испытания? — спросил я. — Что тогда с ним случалось?

Ойгон замялся и даже слегка протрезвел.

И я понял, что у подножия Белой горы можно было и не проснуться. Так что запрет правителя Юри мог оказаться вполне легитимным. Допустим, он так заботился о личном составе, потому и перекрыл дорожку к горе.

Необязательно же всем воинам быть крутыми, как Камай. Вон Темир — и бьётся, и летает — куда с добром. В воздухе мне его пока не догнать.

А вот фехтовать брат-барс не умеет, и зарублю я его на раз-два-три. Каждому — своё, как говорится.

Или я неправ? Ведь сына-то правитель допустил до этого сложного испытания? Или Камай сам подсуетился? Он парень — максимально инициативный, судя по навыкам. Годам к шестнадцати его бы и колдуны в бою так просто не взяли.

Терий Верден торопился напасть, чтобы щенок не успел вырасти?

Но тогда почему захватчики бросили на поле боя труп такого опасного врага? Повесили бы уже мёртвым на какой-нибудь площади для устрашения завоёванного народа?

Или я чего-то не понимаю в местных обычаях, или терий Верден даже не знал, насколько крепкий орешек — младший сын правителя Юри.

Стоп. Терий Верден поступил правильно — ведь Камай погиб. Правитель принял вполне достаточные меры для устранения мальчишки. Это Синклит посчитал, что равновесие было нарушено. А значит, терию Вердену суждено обломать уже об меня свои гнилые зубки!

Я улыбнулся: новая жизнь нравилась мне всё больше. Надо же — у меня есть шанс сразиться с самим правителем и по рогам ему настучать! Где же такое видано?

И как здорово — проходить испытания во сне, а оружие получать за это вполне реальное.

Или вот — горное молоко. Придумал же кто-то этот удивительный мир!

И на Белую гору надо залезть обязательно! Судя по рассказу Ойгона, в пещерах на самой верхушке Белой горы — много всего чудного.

Воины брали там горное молоко, чтобы превратить дикого волка в домашнего, ездового.

Там же, как рассказал Ойгон, они видели иногда призрачных мужчин и женщин — онгут и эменгедэр. Эти духи могли наградить воина или наказать, а потому без дела никто обычно в верхние пещеры не совался. Ну, кроме молочной.

Но я же — не без дела! Мне бы найти этих призраков и позадавать им вопросы. Про мир, про его законы. Может, и у меня есть какие-то скрытые до поры магические умения?

Могу ли я создавать молнии, как Шасти? Надо попросить её показать, как это делается. Вдруг, руки тоже вспомнят? Или у воинов — совсем иная, воинская магия?

Я поправил на спине мешок с драконьими причиндалами, доставшимися мне при дележе добычи. Зубы и когти летающей твари служили у полукочевых племён долины Эрлу своего рода валютой, и воины поделили их поровну.

Меч мне пришлось нести в руках, за спиной ему места не было. Ещё пришлось прихватить ополовиненный мешок с кровью, которую Бурка считал личным имуществом и оставить отказался наотрез.

За это он согласился ковылять за нами самостоятельно, на трёх лапах. И мы с ним тащились в самом хвосте нашего небольшого отряда.

Впрочем, и люди, и волки были тяжело нагружены и шли медленно.

Лететь Ичин не рискнул, и я вполне разделял его опасения. В воздухе заметить волчий клин проще, чем выследить воинов и зверей, идущих по охотничьим тропам под защитой кедровника и подлеска.

Шасти тоже достался мешок на спину — с одеждой и оружием, что привезли мне братья. Он был всё-таки легче моего, с зубами дракона.

В мешке лежал такой же неважнецкий меч, как и тот, что подарил мне Истэчи, потому я особо не рвался его осваивать. Здешние мечи оказались капризными, по-разному сбалансированными, а я к своему коротышке уже притерпелся.

Ещё моя запасливая жена тащила кусок жареной драконятины (ещё одна обжора на мою голову) и букетик цветов, что собрала в овраге. Женщины…

Я не возражал — я же добрый муж.

Бурка с полчаса честно пытался идти сам, но скоро вымотался и лёг у тропы. Нести его было некому, разве что сгрузить с одного из волков нашу добычу?

Замыкающий воин остановился рядом со мной, но я помахал ему — иди, мол. Мы отдохнём и догоним отряд на привале.

Уже почти стемнело, но с тропы тут было деваться некуда, и воин неохотно кивнул. Велел никуда не сворачивать, тогда я приду точно к месту ночёвки.

Пока я раздумывал, не взвалить ли мне Бурку на загривок, Шасти уселась на траву и стала копаться в мешке колдуна.

— Ну и что ты там ищешь? — спросил я.

— А вот! — Она вытащила неприметный шарик, вроде гипсового и повертела в руках, чтобы я мог разглядеть. — Это хорган. Мои кончились, но тут их ещё три штуки! Свеженькие! Давай потратим один?

— Ну, давай, — согласился я, вспоминая, как Шасти в ночном бою у лагеря закрыла воину кровь. Вдруг она и тут сумеет помочь? — Это что-то лечебное?

— Ну, вроде того, — согласилась моя жена. И пояснила: — Хорган — это печать. Его необязательно