Шрифт:
Закладка:
— Куда?
— К нашему царю.
— Царю? Какому царю? — На этом темном острове нет царя, — усмехнулась она.
Он отпустил ей сильную пощечину. — Тихо. Ты будешь молчать, пока я к тебе не обращусь. Тебе не сбежать. Если ты попытаешься сопротивляться мне, я прикажу раздеть и выпороть тебя.
Он повернулся к рабам, прежде чем она смогла ответить. Он быстро их осмотрел, прежде чем обратиться к ним.
— Вы свободны. Вы можете пойти с нами и присоединиться к нашим людям. Или вы можете пойти своим путем. Если вы решите следовать за моей группой, вы должны не отставать. Мы не будем ждать отставших. И когда мы доберемся до наших земель, вы принесете клятву верности нашему царю. Если вы нарушите клятву, вас предадут смерти. Сделайте свой выбор прямо сейчас. Мы покидаем это место.
Он выкрикнул приказ, и он был передан группам разбойников, окружавших горящую виллу. Они построились вместе с захваченными лошадьми, привязанными к седлам их скакунов. Несколько подвод и упряжки мулов были взяты из конюшен и завалены добычей, собранной на вилле до того, как ее подожгли. Когда сгустилась тьма, вождь отдал приказ, и пестрая колонна двинулась в путь.
Клавдию оставили под присмотром охранника в середине колонны. Он привязал к ее путам еще одну веревку и обвил ее свободным концом вокруг одной из лук своего седла. Когда налетчики отправились прочь, рабы на мгновение остановились, прежде чем первый из них, мужчина, двинулся за ними. Еще несколько последовали, а остальные молча наблюдали. Колонна пересекла ограду, залитая светом пламени, и вышла через главные ворота, затем повернула на восток и исчезла в ночи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Конные силы центуриона Массимилиана достигли каструма в полдень, через два дня после прибытия основной колонны. Как только их заметил часовой, Катон был сразу же предупрежден, и он выехал навстречу всадникам, дождавшись, пока он не оказался в двадцати шагах от них, и поднял руку, чтобы остановить их.
— Рад тебя видеть, центурион.
— И я вас, господин.
— Прежде чем ты приблизишься к форту, я должен спросить, был ли кто из из твоих людей болен или проявлял признаки болезни?
— Да, господин. Мне пришлось оставить пятерых человек в Каралисе.
— Что с ними случилось? Я приказал твоим парням держаться на расстоянии и разворачивать жителей назад в город.
— Да, господин. Один из ребят прознал о хорошем борделе в городе и однажды ночью уговорил некоторых из своих товарищей пробраться за стены. К тому времени, когда я об этом узнал, они уже покинули лагерь. Я ждал их, когда они крались обратно. Я сказал им, что проткну их копьями, если они попытаются присоединиться к своим товарищам, и приказал им явиться в форт под Каралисом. Я сообщил им, что им будут предъявлены обвинения, когда все закончится, если они еще будут живы.
— Хорошо. Кто-нибудь еще?
— Остальные мои парни в порядке, господин. Я поручил им сообщать мне о любых признаках болезни. Но ничего не было. Даже вывиха лодыжки.
— Молодец, — кивнул Катон и погнал лошадь вперед. — Какая была ситуация в Каралисе, когда вы уехали?
— Плачевная. Каждое утро они выносили тела и сбрасывали их в братскую могилу. По моим оценкам, больше сотни в день. Как только стало известно, что мы разворачиваем людей назад, если нужно, на острие копья, они в конце концов перестали пытаться выбраться. Мы поймали тех, кто пытался пройти под покровом темноты, и отправили их обратно. Но кое-кто все же просочился. Может быть, те самые, которые распространили чуму на горстку ближайших поселений. Я сказал их старейшинам, чтобы они никого не отпускали, пока они не перестанут болеть или не умрут в течение десяти дней. У меня не было достаточно людей, чтобы прикрыть поселения, а также Каралис, поэтому все, что я мог сделать, это пригрозить им ужасными последствиями, если я обнаружу, что один из них позволил кому-либо из своих людей распространить чуму на другое поселение.
— Это было лучшее, что ты мог сделать в данных обстоятельствах. Идем, возвращаемся в форт.
Катон натянул поводья и подождал, пока центурион не поравняется с ним, прежде чем щелкнуть языком и двинуться дальше.
— Мы не сможем сдержать эпидемию, не так ли, господин? — тихо сказал Массимилиан.
— «Нет никакого смысла в притворстве или неуместном оптимизме», — подумал Катон. Это заставляло человека выглядеть дураком тогда, когда кризис заканчивался, и люди оглядывались назад, чтобы задать вопросы тем, кто у был власти. — Я сомневаюсь. У нас мог бы быть шанс на раннем этапе, если бы Скурра поместил людей в карантин, как только узнал, что они больны. Теперь слишком поздно. Каралис придется оставить на произвол судьбы и те поселения, где уже распространилась болезнь. А поскольку у нас слишком мало людей, чтобы контролировать передвижения людей и бороться с врагом, болезнь рано или поздно распространится по всему острову. И тогда будет стоять только одна задача — захоронение тел.
Массимилиан ненадолго задумался над его словами, а затем кивнул. — Совсем неподходящее время для всего этого. Чума и эта кампания против разбойников происходят одновременно.
— Верно, но так устроена Империя. Все главные подразделения на границе, а гарнизоны в более спокойных провинциях растянуты тонкой линией. Мы можем достаточно хорошо справиться с одним кризисом. Но не более того… — Катон пожал плечами и неопределенно указал на окружающий пейзаж. — Вот как это бывает. Что делает ситуацию более неотложной: необходимо разобраться с врагом до того, как эпидемия перекинется на Августис, что, я уверен, так и будет, — он бросил на Массимилиана предупреждающий взгляд. — Кстати, держи это при себе. Я не хочу, чтобы солдаты дезертировали из страха перед болезнью или из опасения, что их семьи могут оказаться в опасности. Они не поймут, что лучше всего пока оставаться там, где они есть. Так что никому ни слова. Это ясно?
— Да, господин.
— Завтра с первыми лучами солнца мне понадобится двадцать твоих людей. Мы отправимся на осмотр передовых постов, которые строит Плацин. Убедись, чтобы люди и лошади были хорошо накормлены и хорошо выспались сегодня ночью.
*******
Когда вечер опустился на лесной пейзаж, Аполлоний вернулся из первого патруля со своими разведчиками и немедленно направился в
