Шрифт:
Закладка:
Ангарато, щурясь, посмотрел на супругу и улыбнулся. Сидевший рядом в кресле Финдарато, что-то рассказывавший кузену перед появлением гостьи, просиял.
— Эльдалотэ, прекрасный цветок, что расцвёл среди снегов! — с пафосом произнёс сын Арафинвэ. — Золотые лепестки, дивный аромат пыльцы, изящный тонкий стебель…
Ангарато скривился.
— Что такое, братец? — испуганно расширил глаза владыка острова. — Я не собирался уводить у тебя жену! Просто согласись — цветок, выросший в Хэлкараксэ, это истинная диковинка! Знаете, что я думаю?
Ангарато устало вздохнул, закрыл глаза, на лице Эльдалотэ отразилась тревога.
— Зачем вам с прелестной супругой половина Дортониона? — с нажимом спросил Инголдо. — Что вам этот лес, которым вы даже не владеете? Посуди сам, братец, ваши ресурсы делят между собой все, кому не лень! А что вы получаете взамен предоставленных богатств?
— Лорд Маэдрос защищает Белерианд от орков, — удивляясь непониманию, негромко сказала эльфийка, осторожно гладя супруга по волосам.
— Однако, будем честны, — хитро улыбнулся Финдарато, — наш прославленный герой — подданный дяди Нолофинвэ. Ты лучше меня знаешь, что это означает. Сначала твои ресурсы идут нолдорану, а он уже решает, что передать в Химринг, а что оставить себе. Я понимаю, вы отдаёте не безвозмездно, однако, скажи, братец-лорд, зачем тебе это?
Не открывая глаз, Ангарато глубоко вздохнул.
— Ты тоже хочешь наши с Айканаро богатства? — спросил он полушёпотом.
— Нет же! — рассмеялся король. — Избавь меня Эру от ресурсозависимости! У меня идея лучше. Подумай, может быть, сама судьба привела тебя на Тол-Сирион и заставила здесь задержаться? Отдай Дортонион Айканаро. Пусть раздаривает лес кому хочет, а ты с твоим драгоценным цветком оставайся на моём острове под защитой Вала Улмо. Скоро здесь будет мощная крепость…
— Финдарато, — выдохнул раненый Нолдо, на лбу проступил пот, — я вернусь в Дортонион. Я так решил. Благодарю за предложение. А сейчас позволь побыть наедине с моим прелестным золотым цветочком.
— Зря отказываешься, — развёл руками Инголдо, направляясь к двери. — Но дело твоё. Отдыхай, набирайся сил: они тебе понадобятся, раз жена рядом.
Чуть сдвинув брови, Ангарато сжал зубы, снова тяжело вздохнул, рука, дрогнув, сильнее сжала ладонь Эльдалотэ.
Взяв со стола травяной отвар, эльфийка помогла любимому сделать несколько глотков и, стараясь скрыть тревогу во взгляде, погладила мужа по щеке.
— Помнишь, — убаюкивающим тоном заговорила леди, — как я расплакалась, когда Лаурэфиндэ говорил о войне? Мне тогда было так стыдно за себя! А потом, когда мы с тобой вместе разгребали снег, я хотела поделиться своими стихами о тебе, но постеснялась. Они такие смешные, такие наивные!
Видя, что Ангарато, хоть всё ещё улыбался, начал засыпать, эльфийка чуть слышно запела:
— Ты знаешь, мама, он какой?
Он не такой, как все,
Он не такой, другой!
Надёжный, ласковый, родной.
Он только мой, он мой.
А я за ним, как за стеной.
Ты знаешь, он… он такой смешной!
А я до слёз наговорилась с тишиной…
Ты хоть во сне побудь ещё со мной.
Как холодно и одиноко,
Как страшно решать самой!
А мне на мгновенье только
Услышать бы голос твой.
Любовь, словно снег, подступает,
Мне с ним хорошо молчать.
И если ты слышишь, мама,
Скажи, что ему сказать.
Осторожно поцеловав чуть приоткрытые губы, ощутив горячее дыхание, ласково коснувшись лба самого дорого на свете мужчины, Эльдалотэ сбросила платье и легла рядом со спящим супругом, прижавшись к нему всем телом, чтобы, проснувшись, Ангарато чувствовал поддержку и тепло, которые порой важнее самых чудодейственных снадобий.
— Знаешь, — вдруг прошептал Нолдо, не открывая глаз, — я должен поблагодарить проклятого Феанариона за то, что жив. Если бы Карнистир не сыграл со мной шутку с ядом на руке, я не носил бы с собой противоядия. Иронично, однако именно Морифинвэ я обязан жизнью.
— Не думай об этом, — Эльдалотэ поцеловала мужа в шею. — Главное, ты со мной. И нас никто и ничто не сможет разлучить. Никогда.
Ангарато не ответил.
Огонь на фитилях затрепетал, поднялся выше, на стене заплясали тени. Среди воцарившейся тишины было слышно, как где-то далеко за окном шумят волны, подпевая ветру. Где-то там вдали — дортонионский лес, он ждёт возвращения лорда и леди, как дом всегда ожидает своих хозяев, сколь долго бы они ни отсутствовали.
Примечание к части Песня "Мама" Дианы Гурцкой
За и против Голодрим
Дверь небольшого дома, выстроенного на сомкнувших кроны деревьях с зелёной и красной листвой, распахнулась, на крыльце возник золотоволосый ребёнок с цветущей палкой в руке. В рассеянном Завесой Мелиан свете Анора малыш отбрасывал очень большую тень, знал это и, похоже, гордился собой.
— Что тебе надо в моём доме, бродяга?! — угрожающе замахнувшись, спросил с высоты эльфёнок.
Молодой Синда в кожаном доспехе с улыбкой взглянул на стоявшего рядом отца.
— Я не просто путник и тем более не бродяга. Моё имя Амдир, я славный герой войны за Белерианд, — почтительно пояснил старший эльф. — Мы следим за порядком, помогаем безопасно покинуть владения Элу Тингола тем, кому здесь не место.
— Дориату не нужны воины! — заявил со всей ответственностью мальчик. — Нас защищает королева Мелиан! Уходи к Морготу, раз хочешь воевать! Или к Голодрим!
— Такой маленький, — засмеялся командир, — а уже рассуждает, как Тингол. Пойдём, Амрот, нам здесь не рады.
— Не рады! — угрожающе потряс палкой крошка-эльф. — Папа говорил, вы на стороне Голодрим! Вы не любите моего короля!
— Я люблю свою жену, — со знанием дела уточнил Амдир, присматриваясь, нет ли засады, — а к королям испытываю совсем иные чувства.
— Трандуил, вернись в дом! — с тревогой позвала ребёнка женщина. — Голодрим уже почти покинули нашу землю. Скоро их здесь не останется. Бояться нечего.
— Это я боюсь?! Я?! — вскипел малыш и бросился в дом доказывать, какой он храбрый.
— Видишь, Амрот, —
