все люди созданы равными", как сказано в Декларации независимости, могут развить собственную динамику, превысить свою цель и быть использованы для новых целей. Это произошло потому, что декларации были услышаны не только людьми, которые знали, без необходимости говорить об этом, что женщины и порабощенные люди явно не входят в их число, но и такими людьми, как Л'Овертюр, которые применили их к себе.

Последствия этих действий и идей достигли кульминации через полгода после того, как Л'Увертюр изменил свое имя. 4 февраля 1794 года, а точнее, 16 числа Плювиоза II года - революционная Франция несколько раз меняла календарь, объявляя 1792 год первым годом революции и переименовывая месяцы - три делегата из Сен-Доминго предстали перед Революционным конвентом и были быстро приняты в его члены. Одним из них был Жан-Батист Миллс, свободный человек смешанной расы; вторым - Луи-Пьер Дюфай, белый французский колонист; а третьим - человек, изображенный на портрете, с которого началась эта глава, Жан-Батист Беллей.

Биография Белли в чем-то напоминает биографию Л'Увертюра. Согласно его собственному рассказу, он родился на Горе, острове у побережья Сенегала, был привезен на Сен-Домингю в качестве порабощенного рабочего и сумел выкупить свою свободу, возможно, благодаря навыкам, которые впоследствии помогли ему стать парикмахером. Сначала он поступил в военное подразделение, состоявшее из ранее порабощенных людей, и участвовал в нападении на Саванну, штат Джорджия, в 1779 году, где был ранен и отличился храбростью, получив почетное звание "Марс". После ухода из армии он вернулся к своей профессии мастера по изготовлению париков, став уважаемым членом сообщества вольноотпущенников и вольноотпущенниц. Как и Л'Овертюр, Белли купил и продал несколько порабощенных рабочих.

Хотя он не был активным военным революционером, как Л'Увертюр, Белли был выбран делегатом Революционного конвента. Во многих отношениях он был идеальным представителем: он был человеком, испытавшим на себе рабство; он сам владел несколькими порабощенными людьми; и он стремился отменить всю систему рабства, практиковавшуюся в Новом Свете.

16 числа Плювиоза он предстал перед Революционным конвентом в качестве первого чернокожего делегата. Его появление вызвало громкие аплодисменты. Дюфай, его белый коллега, произнес речь, взывая к собственным интересам революционной Франции, призывая ее сделать то, что до сих пор было немыслимо для большинства: объявить порабощенный народ Сен-Доминга свободным. Англичане, отметил Дюфай, планировали нападение на Сен-Домингю. Затем другой делегат, Левассер из Сарты, предложил отменить рабство в колониях. Другой, Лакруа, заявил: "Президент, не позволяйте Конвенту позорить себя длительным обсуждением". Вместо этого следует принять предложение путем аккламации. Предложение гласило: "Национальный конвент объявляет рабство отмененным во всех колониях. Вследствие этого он постановляет, что все люди, без различия цвета кожи, проживающие в колониях, являются французскими гражданами и пользуются всеми правами, гарантированными конституцией." Собрание встало в знак согласия, как записано в протоколе собрания, и "президент провозгласил отмену рабства, под аплодисменты и тысячи повторных криков "Да здравствует Республика! Да здравствует конвенция!" Между Л'Увертюром и Белли не было прямой связи, некоторое время они даже были на противоположных сторонах, но их действия и идеи заставили французских колонизаторов капитулировать.

Где зародились идеи, утверждаемые и развиваемые Л'Увертюром и Белли и звучащие сейчас в Конвенте? Ответ на этот вопрос приводит нас к бюсту, к которому прислонился Белли на портрете Жироде, бюсту в римском стиле с надписью Т. Рейналя.

 

ПАРИЖ, 1755 ГОД

Если вы были в Париже и искали новые идеи и людей, которые их отстаивали в 1750-х годах, лучшим адресом была улица Сент-Оноре, 372. Конечно, вы не могли просто прийти и позвонить в колокольчик. Вам нужно было приглашение, потому что по этому адресу проживала мадам Жоффрен, известная также как королева Сент-Оноре. В ее салоне собирались голодающие (и не голодающие) художники, иностранная знать, дипломаты, музыканты, философы и все, кто гонялся за последними сплетнями или новейшими идеями. Обеды по понедельникам предназначались для художников и поэтому были менее формальными; главные собрания происходили по средам, когда писатели, философы и другие распространители идей наслаждались пышным ужином и чтениями. Художник Анисет Шарль Габриэль Лемонье запечатлел памятный вечер 1755 года, изобразив около пятидесяти мужчин и женщин, элегантно одетых, собравшихся в комнате, увешанной картинами, и слушающих чтение трагедии полемического писателя и мыслителя эпохи Просвещения, выбравшего псевдоним Вольтер.

В Париже восемнадцатого века салоны были устоявшимся институтом. В их центре неизменно находилась женщина, обладавшая финансовыми ресурсами и социальными связями, чтобы собрать вокруг себя группу постоянных посетителей из разных слоев общества. Обычно важно было решить, к какому салону принадлежать; переходы из салона в салон не одобрялись. Каждый салон был своей маленькой вселенной, и салоны конкурировали друг с другом. Если видный член клуба переходил из одного салона в другой, это вызывало небольшой скандал. Из всех салонов самым интересным был салон мадам Жоффрен.

Никто не мог предположить, что мадам Жоффрен сможет возглавить салон, тем более выдающийся. Она родилась в буржуазной семье: ее отец имел придворный чин камердинера, а мать происходила из банкирской семьи, но они не придавали значения образованию дочери. Юная Мария-Тереза в основном воспитывалась бабушкой, к которой она переехала жить в возрасте семи лет. Отсутствие формального школьного образования будет преследовать ее всю жизнь, оставив ее, будущую салонньерку, с неуверенным знанием французской грамматики и правописания. В возрасте тринадцати лет ее обучение закончилось, когда родители устроили ее брак с пятидесятилетним бизнесменом. Брак был заключен в четырнадцатый день рождения мэр Терезы.

Анисет Шарль Габриэль Леммонье, Чтение трагедии Вольтера "Китайская сирота" в салоне Мари-Терезы Роде Жоффрен в 1755 году, ок. 1812 г. (ШАТО ДЕ МАЛЬМЕЗОН, ФРАНЦИЯ)

 

Не имея высшего образования, новоиспеченная мадам Жоффрен компенсировала его целеустремленностью. Ее муж жестко контролировал финансы, несмотря на процветающий бизнес по производству венецианского стекла, клиентами которого были придворные. Но она знала, чего хочет. В искусство содержания салона ее посвятила старшая салонщица, мадам де Тенсин, мать философа Жана д'Алембера.

Две смерти, последовавшие одна за другой, проложили путь к реализации амбиций мадам Жоффрен. Первая - смерть ее мужа , которая позволила мадам Жоффрен получить контроль над финансами. До конца своей жизни она принимала активное участие в бизнесе по поставке стекла для королевского двора, что включало в себя связи с банкирами в Женеве. Мадам Жеффрин стала, помимо всего прочего, деловой женщиной, хотя сама она не использовала бы этот термин.

Другой смертью стала смерть мадам де Тенсин, которая научила мадам Джеффрин, как построить и содержать салон. Жоффрин позаботилась о том, чтобы унаследовать клиентуру Тенсин из списка "А". Ее целью