Вторым событием стало свержение монархии во Франции. Отчасти вдохновленное Американской революцией, восстание во Франции переросло в гражданскую войну, в которой поднимающаяся буржуазия и городская беднота противостояли системе, которая держала их как граждан второго сорта, подпитываемые антимонархическими и антиклерикальными идеями, предложенными некоторыми из наиболее радикальных мыслителей и активистов эпохи Просвещения. Восстание началось как протест против аристократических вельмож, которые злоупотребляли своими политическими и экономическими привилегиями, но оно быстро приобрело собственную динамику: городская беднота штурмовала Бастилию, тюрьму, в которой содержался старый порядок, а радикальные политические клубы и ассоциации атаковали монархию и требовали новых политических прав. Первоначально восстание требовало ограничения абсолютной монархии в надежде вернуть Францию в более ранние времена, когда, предположительно, было меньше злоупотреблений властью со стороны аристократов. Для этого в качестве вдохновения была взята Римская республика, о чем свидетельствует бюст Рейналя в римском стиле на портрете. Но, несмотря на этот первоначальный возврат к прошлому, восстание закончилось требованиями совершенно нового порядка. Даже слово "революция" изменило свое значение. Первоначально оно означало циклическое движение, подобное тому, которое совершают звезды (Коперник назвал свою книгу по астрономии в 1543 году De Revolutionibus). Со временем оно стало означать противоположное: разрыв со старым порядком, начало чего-то совершенно нового.

Как эти два события, Американская революция и Французская революция, повлияют на Сен-Домингю? Среди колонистов этого богатого французского владения было мало разговоров о независимости по образцу Соединенных Штатов, разве что среди бедных белых. И большинство революционеров в Париже сначала мало что говорили о заморских владениях Франции, кроме подтверждения прав собственности, которые включали право владеть людьми. Это отвечало не только интересам крупных владельцев плантаций, таких как граф Ноэ, который унаследовал плантацию Бреда от своего дяди в 1786 году, но и интересам южных портовых городов, таких как Бордо, которые разбогатели благодаря колониям.

И все же обе революции поставили под вопрос систему власти и контроля, которая позволяла небольшому населению Франции контролировать большое количество порабощенных африканцев и лиц африканского происхождения. Результатом стала серия восстаний, начиная с 1791 года, в которых участвовал Л'Увертюр. Сначала соперничающие державы - особенно Великобритания и Испания, которая контролировала другую часть острова, Санто-Доминго (ныне Доминиканская Республика) - вооружили повстанцев и вторглись в страну, а Л'Овертюр надел испанскую форму. Но иностранные державы быстро потеряли контроль над войсками, которые они вооружили и обучили. Л'Увертюр, в частности, использовал полученную подготовку и оружие для создания собственной высокоэффективной армии внутри армии. Бывшие порабощенные люди творили свою собственную историю.

Они делали это в сложнейших условиях. Помимо порабощенного населения, на острове жили свободные цветные люди, которые иногда владели собственными плантациями; так называемые "мелкие белые", французские колонисты без крупных владений; и, наконец, крупные владельцы плантаций. (Креолы - это термин, используемый для обозначения людей, родившихся на острове, в основном белых, а также некоторых людей смешанной расы). По мере развития революции росло число маронов - порабощенных людей, сбежавших с плантаций и образовавших поселения во внутренних районах страны. У каждой группы были свои интересы и свои изменчивые союзы. В самой Франции ситуация была не менее сложной. Несмотря на то, что основными помещиками были французские аристократы, чье господство теперь оспаривалось, сами буржуазные революционеры часто получали большие прибыли от колоний и не были заинтересованы в ликвидации института рабства и колониальной эксплуатации. Небольшая группа революционеров под названием "Друзья негров" требовала расширения прав гражданства, но только для включения в него свободных людей смешанной расы.

К этой сложной паутине добавились международные группы давления, преследовавшие различные цели. В Великобритании аболиционисты требовали отмены рабства, но с ужасом смотрели на нападение на французского монарха. Вокальные группы в штатах Новой Англии и Нью-Йорка также выступали за отмену рабства, но им противостояли те, кто наживался на нем, как в северных городах, так и в южных штатах. Испания, придерживавшаяся монархических взглядов, не одобряла посягательства на монархию во Франции, но искала любую возможность ослабить хватку Франции на ее самую прибыльную колонию. Все эти группы поддерживали различные войска на Сен-Домингу, иногда деньгами, иногда поставками оружия и обмундирования, иногда высадкой военных советников, что привело к постоянно меняющемуся лоскутному одеялу союзов.

Л'Увертюр и другие лидеры быстро поняли, что им нужны более надежные союзники; союз с испанцами, которые поддерживали рабовладельческую экономику и монархию, противоречил фундаментальным ценностям восстания. Между тем, восстание росло в размерах и уверенности, и именно в этот момент, в 1793 году, Л'Увертюр решил отказаться от своей старой личности и имени, которые были продуктом плантационной системы, и искать новые пути.

Чтобы отметить эту новую личность, он выпустил обращение:

Братья и друзья. Я - Туссен Л'Овертюр, мое имя, возможно, известно вам. Я решил отомстить. Я хочу, чтобы свобода и равенство воцарились в Сен-Домингю. Я работаю, чтобы воплотить их в жизнь. Объединитесь с нами, братья, и сражайтесь с нами за одно дело и т.д. Ваш покорный и покорнейший слуга.

ТЮССЕН Л'УВЕРТУР, генерал армий короля, для общественного блага.

Месть - это то, о чем Л'Увертюр говорил с самого начала, но язык свободы и равенства был новым. Ему нужно было пройти по тонкой грани. Назвав себя "генералом", работающим в "войсках короля", он дал понять, что не намерен отбрасывать монархию или свое отношение к Франции, но, говоря о "свободе", "равенстве" и "общественном благе", он использовал термин, распространенный среди французских якобинцев, чтобы сформулировать свои собственные амбиции. Это роднило его с Просвещением.

Новый язык Просвещения прозвучал, прежде всего, в американской Декларации независимости (1776) и французской Всеобщей декларации прав человека и гражданина (1789), которые использовали язык естественных прав, применимых ко всем, универсально. Больше никаких особых привилегий. Эти идеи не были, в простом смысле слова, причиной двух революций. Скорее, они использовались для оправдания, объяснения и понимания происходящих событий.

Как и действия, идеи часто имеют непреднамеренные или лишь смутно осознаваемые последствия, и идея естественных прав была одной из них. Мало кто из подписавших Декларацию независимости думал о том, что новый язык естественных прав будет распространяться на женщин и порабощенных людей. Учредителям не нужно было прямо говорить об этих исключениях. Они не рассматривались как исключения из правил; они понимались как естественные упущения, которые сами собой разумеются. Рабство, как и патриархат, было фактом жизни, частью социальной и экономической системы, которая обогатила Францию и тринадцать североамериканских колоний. Все это знали.

Но такие идеи, как "Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах", первое предложение Всеобщей декларации, и "Мы считаем эти истины самоочевидными, что