годы. Но вас наверняка раздражало, что ваши клиенты принимают свое богатство как данность. Они жили так, словно весь мир был им чем-то обязан. Могу представить, как вы пришли к выводу, что они вовсе не заслуживают жизни. Признайтесь же: ведь вы правда так думаете.

– Богачи отвратительны.

– И почему вы должны наслаждаться малым, трудясь так упорно, тогда как они купаются в своем богатстве, ничего при этом не делая?

– Именно.

– И сэр Питер никогда не задумывался о последствиях своих действий. Он мог легко предать свою дочь, своего садовника, выкинуть из дома сына и платить своей бывшей жене жалкое пособие на содержание. Ему было плевать на них всех. Его не волновали чужие беды. У него был титул, он владел огромным богатством, а горести и сложности этого мира не могли ему навредить. Держу пари: вам не терпелось показать ему, как живут настоящие люди.

Дженни усмехнулась, ее глаза триумфально заблестели.

– Уверена, – невозмутимо продолжила Джудит, – незадолго до смерти он понял, что вы его провели. Вы собирались оборвать его жизнь. Как он выглядел в тот момент?

– Он был напуган, – прошептала Дженни, окунувшись в воспоминания. – В то мгновение он лишился всего: своих денег, своего статуса. Он наконец-то стал одним из нас, простым смертным.

– Он пытался с вами поговорить?

– Да.

– Что он сказал?

– Лишь мое имя. Он произнес его как вопрос. Это выглядело так жалко, что я почти рассмеялась.

– Вам было смешно?

– Не вам меня судить. Вы не жили с ним, не терпели его высокомерия и не притворялись слабым полом. Не притворялись влюбленной дурой.

– Вам тоже не нужно было всего этого делать. Вы сами навлекли на себя свою печальную участь.

– Ничего я на себя не навлекала.

– О нет, дорогая, вы надолго сядете в тюрьму.

– Ничего из сказанного мной здесь не может быть использовано в суде. Вы правы: этот разговор останется между вами и мною.

– Но как я и сказала, Тристрам признается в своей причастности к убийству.

– Не признается.

– Признается, когда узнает, что вы обвиняете его в убийстве отца. А он узнает, потому что я сама ему об этом расскажу.

– Тогда мне придется убедиться, что вы никогда не покинете эту комнату живой.

Джудит взглянула на Дженни. Женщина была готова нанести удар, все ее тело дрожало от едва сдерживаемой ярости.

– Да, думаю, такой риск существовал всегда, – спокойно сказала Джудит. – Но прежде чем вы решитесь устранить меня, я хотела бы кое-что сказать. Ваш план убить сэра Питера на вечеринке в присутствии надежного свидетеля – то есть меня – подарил мне одну идею. Если честно, я немного смухлевала и воспользовалась вашим же приемом. Так ведь, Таника?

Дженни ничего не понимала. С кем говорила Джудит? Но затем у нее на глазах из-за стеллажа вышла Таника со смартфоном в руке.

– Добрый вечер, Дженни, – произнесла она.

Прежде чем та смогла ответить, Таника подошла к ней и сковала ее руки наручниками.

– Я видела, как вы уехали, – запинаясь, пробормотала Дженни.

– Не вы одна умеете использовать сценические трюки в реальной жизни, – сказала Джудит. – Таника, Бекс, Сьюзи и я придумали этот план сегодня днем, до вашего приезда. Мы предположили, что Тристрам приедет сюда и нападет на вас. Тогда Бекс и Сьюзи должны были поссориться со мной и выбежать из дома. Но только одна Сьюзи уехала на своей машине из коттеджа. Бекс осталась ждать снаружи. Потом приехал старший следователь Хоскинс, и Таника очень ловко вывела его из себя, зная, что за это он немедленно отошлет ее прочь. А когда ее патрульная машина выехала со двора, за рулем сидела вовсе не Таника, а Бекс. Таника же в это время смогла обойти дом, через черный ход пробралась в кабинет и спряталась в щели между стеллажом и стеной. Мне лишь оставалось заманить вас в эту комнату и заставить признаться в преступлении. Но вот в чем фишка: вы признавались не только мне, но и младшему инспектору полиции с включенным диктофоном.

Таника подняла свой смартфон и показала Дженни экран, на котором горела красная кнопка записи.

– Мы все знаем, что Тристрам сломается, как только ему дадут прослушать эту запись. Он расскажет полиции всю правду, только правду и ничего, кроме правды. Он попадет в тюрьму как ваш сообщник, но вам за двойное убийство светит срок гораздо длиннее.

– Дженни Пейдж, – объявила Таника, – вы арестованы за убийство сэра Питера Бейли и Сары Фицерберт. Вы имеете право хранить молчание, но ваша защита может пострадать, если во время допроса вы не упомянете деталей, которые позднее предъявите в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

И в это самое мгновение мир Дженни разлетелся на крохотные осколки.

Глава 41

Старший детектив Хоскинс не сильно обрадовался, когда ему пришлось вернуться в Белый коттедж, чтобы арестовать Дженни Пейдж. Он сорвался на своих подчиненных и мрачно выслушал рассказ миссис Джудит Поттс о том, как они с Таникой хитростью заставили Дженни признаться в убийстве сэра Питера.

– Суд не примет аудиозапись в качестве улики, – сказал он, когда женщина завершила свой рассказ.

– Разумеется, я это знаю. Но Тристрам – очень впечатлительный молодой человек. Я уверена: с помощью сделанной Таникой аудиозаписи вы сможете получить от него чистосердечное признание. К тому же теперь вы знаете, где искать улики, и это поможет вам составить обвинение против Дженни.

Хоскинс знал, что в словах миссис Поттс есть логика, но особой радости по этому поводу не испытывал.

Когда к ним подошла Таника, и без того хмурое настроение детектива ухудшилось еще больше. Он понимал, что Таника, так успешно раскрыв убийство, обязательно воспользуется шансом подорвать его авторитет в участке.

– Поздравляю, сэр, – сказала она. – Вы блестяще справились со своей ролью.

– Что? – непонимающе спросил он.

– Вы подыграли мне во время нашего спора после ареста мистера Бейли. Я смогла незамеченной пробраться в дом и засвидетельствовать признание Дженни только потому, что вы при всех отослали меня прочь.

До Хоскинса начало медленно доходить значение ее слов: Таника предлагала ему сделку. Если он притворится, что их спор был частью плана с самого начала, она не станет доставлять ему неприятности в участке, а он сможет сохранить лицо перед коллегами. Такой компромисс ему был выгоден куда больше, чем ей самой, но Хоскинс не получил удовлетворения от этой мысли. В любом случае выбора у него не было.

– Я знал, что вы не стали бы вести себя так нагло без веской причины, – медленно произнес он, словно пробуя лед на прочность.

– Разумеется, сэр, – с улыбкой подтвердила Таника. – Разумеется.

Хоскинс не знал, что на это ответить, поэтому просто посмотрел на Танику и Джудит, стоявших бок о бок. В этот момент во всем мире вряд ли нашелся бы человек, рядом с которым ему хотелось бы находиться еще меньше, чем с этими двумя женщинами, поэтому он просто развернулся и пошел прочь.

– Знаю, что вы собираетесь сказать, – произнесла Таника, как только Хоскинс ушел достаточно далеко.

– Это вы раскрыли дело, – возмутилась Джудит. – Зачем вы делитесь с ним своим триумфом?

– Не только моим. Это и ваш триумф. А моя жизнь станет гораздо проще, если я позволю старшему детективу присвоить себе часть моих заслуг.

– Это совершенно несправедливо.

– Знаю, но ничего не могу изменить.

В ворота въехал фургончик Сьюзи, а следом за ним – полицейская машина, из которой вышла Бекс. Сьюзи тоже заглушила мотор, и вместе подруги поспешили подбежать к Джудит.

– Вы в порядке! – воскликнула Сьюзи и заключила Джудит в крепкие объятия. – Вы в порядке!

– Конечно, я в порядке, – ответила та, ощущая неловкость от бурного проявления чувств подруги. – Я всегда в порядке.

– Я так сожалею о том, что сказала там, в доме, – призналась Бекс. – Ругаться с вами было ужасно.

– Но ведь наш план сработал? – спросила Сьюзи.

– Сработал, – кивнула Таника. – Сработал даже лучше, чем мы надеялись. Джудит великолепно справилась.

– Чепуха, – отозвалась Джудит. – Я просто