– Сказал, что к тётке заскочить надо.

– Так пошли, подберём его. А то ещё украдут такое сокровище.

Уже украли. В кафетерии Вити не оказалось. Вообще почти никого нет, кроме парочки девчонок с параллели, пришедших за утренним кофеиновым допингом, и Норы. Стоящей к нам спиной и ковыряющейся у кофемашины.

– Здравствуйте, девочки. Что-то хотите?

– Мы Витю ищем.

Темплер для прессования кофе выпадет из женских рук и только сейчас, по тихому всхлипу, до меня доходит, что она… плачет.

– Он… он у директора. Мне запретил идти с ним. А там Марков-старший. За сына пришёл разбираться.

Чёрт! Меня настолько накрыла эйфория от того, как закончился вчерашний день, что я начисто забыла о том, как он начинался. И какими последствиями грозит Сорокину его вспыльчивость…

Глава шестнадцатая. Своих не бросаем

POV СОРОКА

– Вопиющий инцидент в стенах ВАШЕЙ школы! Мой сын лежит в больнице со сломанной челюстью и сотрясением! Вы понимаете, что это скандал?

Сижу на уродски низком диване, отчего расставленные ноги согнуты как у кузнечика. Для кого он придуман? Для лилипута? Кабздец. Один полоумный кретин спроектировал парашу, другой её купил.

– Я глубоко сожалею о случившемся, но прошу: давайте не будем накалять обстановку. Школа не способна контролировать каждый поступок того или иного ученика.

Сижу и бездумно играю связкой ключей, пока директор оправдывается перед лощеным щеголем в пошитом на заказ костюмчике.

– А кто способен? За что я плачу такие деньги? Где была в этот момент охрана? Куда смотрели камеры наблюдения?

– В раздевалках камер не стоит. Как и в общественных туалетах. Это нарушение личных границ учащихся.

Обнаруживаю волос на брюках. Светлый, длинный. Как он сюда попал? Аккуратно снимаю его, накручивая на палец, с трудом сдерживая подступающую зевоту.

– Ваша моралистика будет стоить вам испорченной репутации. Вам и вашему заведению.

– Прошу обойтись без угроз, Лев Валентинович. Я, как и вы, совершенно согласен с тем, что подобное поведение недопустимо. Поэтому соответствующие меры наказания будут, разумеется, приняты.

– И какими будут эти меры?

– Перво-наперво, мы выслушаем обе стороны, чтобы понять: что произошло и что спровоцировало конфликт, ― жестом указывают на меня.

Да ладно? Они вспомнили, что в кабинете есть третий? За то время, что я здесь сижу мне и слова проронить никто не дал. Правда я не особо-то и тороплюсь оправдываться. Очевидно же, что дело заведомо гиблое.

– А чего тут слушать? Мне плевать, какая была причина. Мой сын избит! Учеником ВАШЕЙ школы. И это произошло в стенах ВАШЕЙ школы. И если вы не хотите, чтобы я натравил на вас соответствующие службы, я требую немедленного отчисления этого сопляка, ― тыкают в меня пальцем.

Бл, заткните уже кто-нибудь этого "Лёву". Пускай пойдёт лучше новый костюмчик себе сошьёт, а то в этом только в гроб. Слишком мрачный. И гарнитуру в ухо поглубже бы запихнул. А то выронит ненароком, пока башкой трясёт.

Надо отдать должное, дирик наш имеет куда больше выдержки. Дядьку с его опытом так просто не запугать, но мы оба понимаем, что удача не на моей стороне. Слишком неравные условия.

– Ты кого сопляком назвал? ― холодно интересуюсь.

Лев, который Валентинович, опешивает.

– Что ты сказал?

Он ещё и глухой?

– Я спросил: ты кого назвал сопляком?

– Виктор! ― ужалено подскакивает со своего королевского кресла дирик. ― Немедленно замолчите! Вы хоть понимаете, с кем разговариваете? Марков Лев Валентинович ― основатель частной инвестиционной компании и председатель совета директоров крупного холдинга.

Как страшно. Я весь дрожу.

– И чё? Я ему от этого жопу целовать должен?

– Это вот такие ученики у вас учатся? ― презрительно кривится "основатель и председатель". Ну и бородка у него. Такая же мерзкая, как и рожа. ― Невоспитанные отбросы общества? Я думал, ваше заведение имеет статус "элитного", а вы пускаете на порог кого попало.

– Может и отбросы, зато они не запугивают и не домогаются хорошеньких девочек, ― резонно замечаю.

– Виктор, это обвинение основано на фактах или всего лишь ваши домыслы? ― озадачивается директор.

– А есть разница? Мои слова же всё равно ничего не значат.

– Да вы посмотрите на него. Разумеется, он врёт! ― не унимается папаша Маркова.

– Лев Валентинович, вас я уже услышал. А теперь хочу послушать Виктора.

– Так я уже всё сказал, ― отмахиваюсь деланно безразлично, хотя, конечно, ситуация говняная. И пахнет соответствующе. ― Его отпрыск получил то, что заслужил. И получит снова, если я ещё раз увижу его рядом с Чижовой.

– Вы слышали? ― театрально всплёскивает конечностями Марков-старший. ― Ни грамма раскаянья. И как часто он вот так распоясывается, а вы смотрите на его выходки сквозь пальцы? Не поверю, что это первый раз!

О. Это уже интереснее. Получается, сынуля ему не рассказывал о наших прошлых стычках? Тогда понятно, чего батя раньше не прискакал: да хоть на тот же сломанный нос. Можно было бы, конечно, подумать, что Лёха вдруг откопал в башке серую жидкость, но я всё же склоняюсь к тому, что он тупо зассал.

Марков же альфа-самец школы, круче варенного яйца парнишка, а тут на те ― папуля "самцу" сопли подтирает по первому зову. За такое и зачмырить недолго, так что молчание вполне обосновано.

– Чижова, которая Алиса? ― уточняет у меня дирик.

– Она самая.

– Снова она, ― тяжело вздыхают. ― В последнее время её имя слишком часто мелькает в нарицательном тоне.

Есть такое. И, полагаю, благодарить за это надо меня. Моё появление активировало бомбу замедленного действия, впутывая малую туда, куда, конечно, совсем не хотелось её впутывать.

– Что ещё за девица? ― кривится Марков-старший.

– У своего сына спросите. Он точно знает.

– Ты ещё поогрызайся, малец. Тебе задали вопрос. Вот и отвечай.

– Какой тон вопроса, такой и ответ.

Жду очередного ушата дерьма, но вместо этого дверь выносят без стука и к нам влетают… Охренеть, блин. Как по заказу.

– Чижова, Скворцова! Это что такое!? Почему вламываетесь без разрешения? ― надо валерьянки у Норы взять. Директору накапать, а то чувака скоро кондратий хватит.

– Ради правосудия! ― сколько энтузиазма у Алиски.

– А я свидетельница! ― поддакивает подружка. Блондиночка взяла с собой тяжёлую артиллерию? Ну всё, тушите свет.

– Свидетельница чего, Скворцова? ― удручённо вздыхает дирик.

– Того, как Марков… ― Скворечник заминается, салютуя кистью в адрес "Лёвы". ― Не вы, второй который, зажимал мою подругу в раздевалке.

– Зажимал… и? ― выразительно округляет глаза "основатель и председатель". ― Что-то ещё?

– А этого мало?

– А вы у подруги своей спросили: была ли она против?

– Вы на что-то намекаете? ― скрещивая руки на груди, вперивается