и бросил кирпич в воду – раздались всплеск и шипение, повалил пар. Сони и Того расчистили палками остальные раскаленные кирпичи от головешек, и Бен тоже побросал их в чан. Он заранее попросил выстругать из дерева инструменты, которые назвал «мешалками». Сейчас он взял такую деревяшку, похожую на весло, и принялся перемешивать воду в чане, останавливаясь, чтобы рукой проверить температуру.

– Готово, – наконец сказал Бен.

Сони закричал, подавая сигнал, и тотчас от хижин, из-под навесов и с поля к нам устремились люди, тащившие узлы с листьями индигоферы. Того завел новую песню. Подходившие выстраивались в длинную вереницу перед чанами.

Бен поднялся на верхнюю ступеньку лестницы, Того встал напротив него с другой стороны чана. Один за другим рабы протягивали Бену узлы с листьями, он высыпал листья в воду, а Того орудовал «мешалкой», следуя указаниям Бена, время от времени говорившего, где нужно размешать получше. Пения Того не прерывал ни на секунду. Наконец все листья исчезли в недрах глубокого чана.

Я заняла место Того, чтобы посмотреть, что происходит внутри.

Бен стоял на лестнице напротив меня. Он водил «мешалкой» в воде туда-обратно, вытаскивал ее, снова опускал, распределяя листья индигоферы так, чтобы они укладывались в ряды, как павшие на поле битвы, а потом Бену передали длинные, тяжелые, очищенные ветки, и он уложил их поверх листьев индигоферы крест-накрест, чтобы те ушли под воду.

– Завораживает, да? – раздался рядом со мной голос Кромвеля.

Я спустилась по лестнице – теперь уже осторожно – и отряхнула ладони.

– Да.

– Бен может командовать армией рабов. Ни мне, ни вам нет нужды отдавать им распоряжения – Бен уже обо всем позаботился. – Он покачал головой. – Поразительно.

Шансы Бена на то, что Кромвель все же даст ему свободу, были ничтожно малы, и всякий раз, когда подмастерье демонстрировал свои способности, шансы лишь уменьшались. При этой мысли я подавила вздох отчаяния и постаралась сосредоточиться на своем прожекте, который был так близок к успеху.

– Когда вы уезжаете на бал? – спросил Кромвель.

– Завтра. Я рада, что сбор сырья для индиго начали сегодня, мне очень не хотелось это пропустить. – Я закусила губу, затем продолжила: – Собственно, я бы не хотела пропустить ничего из процесса изготовления красителя. Кстати, несмотря на отсутствие дополнительной рабочей силы, они прекрасно справляются, – не удержавшись добавила я. – Скажите, какой у нас будет следующий этап?

Кромвель откашлялся и с важным видом изрек:

– Будем вымачивать листья. Это займет не менее четырнадцати часов, а то и более. Зависит от того, насколько солнечный завтра будет день. В общем, этап может занять и несколько суток. Я буду постоянно проверять, отдали нам листья уже свой «подарочек», как говорит Бен, или нет.

– «Дар», – поправила я с улыбкой. – Он говорит «дар».

Кромвель пренебрежительно хрюкнул:

– Ну да, именно. Затем мы вытащим листья и взболтаем воду, чтобы насытить ее воздухом. Когда она потемнеет, добавим известь. Я буду внимательно следить за процессом, чтобы все шло как надо.

Бен и Того вместе накрыли чан мешковиной – для этого заранее сшили несколько полотнищ в один большой покров. Видимо, чтобы сохранить внутри тепло, предположила я. Раньше Сара делала то же самое.

Наконец Бен, судя по всему, решил, что все сделано правильно. Он спустился с лестницы к нам.

– Людям нужно хорошо поесть и выспаться ночью, – сказал он, вытирая руки и лоб тряпкой. – Перемешивание и взбалтывание – трудная работа.

Я в очередной раз пожалела о том, что мне придется пропустить этот этап, и пообещала:

– Я отправлю Квоша спросить у Мэри-Энн, что мы можем добавить к обычному ужину для работников.

Бен, кивнув, зашагал к поселку рабов. Я проводила его взглядом. Он подошел к бочке с дождевой водой и снял белую рубаху, обнажив черный торс, блестевший от пота.

– Ладно скроен, – прокомментировал рядом со мной Кромвель. – И силен.

У меня вспыхнули щеки, во рту внезапно пересохло, и я отвела взгляд от Бена, чувствуя при этом, что Кромвель пристально смотрит на меня.

– Да. Вы, должно быть, довольны своим рабом, – сказала я.

– Разумеется, – пробормотал Кромвель, задумчиво потирая подбородок. – Да, доволен.

Я изобразила улыбку:

– Прошу меня простить, нужно отдать распоряжения насчет ужина и уже начинать собираться в дорогу. Сегодня был очень волнительный день. – Только сейчас я поняла, что голодна, поскольку с утра ничего не ела.

– Если все пойдет хорошо, к вашему возвращению готовый краситель уже будет спрессован в плитки. На ночь надо будет оставить кого-нибудь, так сказать, на часах. Думаю, Бен не откажется от такой чести.

– Даже не сомневаюсь, что все пойдет хорошо, – сухо сказала я. – Полагаю, вы заботитесь о собственной репутации мастера индиго и не хотите остаться без рекомендаций.

Бал по случаю дня рождения Георга II являл собой грандиозное торжество, и, вопреки своему нежеланию покидать плантацию, я была так захвачена блеском и изяществом чарльз-таунского высшего общества, представители которого стремились перещеголять друг друга в роскоши, что даже порадовалась нашей поездке.

Драгоценные камни, воинские регалии и начищенные пряжки сверкали повсюду во славу сюзерена, пребывавшего в тысяче миль за морем.

Портниха Беттина превратила отрезы простеньких тканей, которые мы смогли себе позволить приобрести, в изысканные наряды. Маменька выглядела весьма величественно в платье из темно-зеленого шелка и бархата – последний, вероятно, был подарком от миссис Пинкни, – а я чувствовала себя кремовым пирожным в бледно-розовом, расшитом золотистой ниткой.

Эсси приехала с нами и большую часть дня провела, завивая нам с маменькой локоны горячими щипцами. На протяжении всего нашего путешествия на лодке до города она внимательно следила, чтобы я не снимала промасленные муслиновые перчатки, которые должны были смягчить мою загрубевшую от постоянного копания в земле кожу. Мы с маменькой приняли ванну с лепестками цветов апельсинового дерева и вскоре были разряжены и напомажены не хуже всех остальных чарльз-таунских леди.

На выходе маменька меня задержала:

– Я очень рассчитываю, что здесь все уже позабыли о твоем скандале с мистером Лоуренсом. Если вдруг захочешь обзавестись женихом, сегодня самое подходящее время. Ты обворожительна.

Во мне эти неожиданно добрые слова вызвали бурю эмоций, хоть она и не преминула напомнить заодно о моей безрассудной выходке.

– Спасибо, маменька. Вы тоже выглядите великолепно. Жаль, что папенька нас сейчас не видит.

Она кивнула, приняв похвалу как должное.

– И пожалуйста, не вздумай все испортить разговорами про индиго, – добавила она, слегка похлопав меня по плечу веером, и первой устремилась вниз по ступенькам.

А я ни о чем, кроме индиго, и думать не могла.