лесу, по небу и замерцали, как близкие звезды. Том встал. Огляделся вокруг. Гномов не было. Ни костра, ни гномов — одни мерцающие движущиеся угольки. «Наверно, гномы где-то рядом, но стали невидны», — подумал Том и ощутил такой прилив любви к ним, к дальним звездам, к мерцающим уголькам и еще к кому-то неведомому, но самому близкому, что ему вдруг показалось, что сердце у него в груди разгорелось, как костер. Пламя его невидимо, но какой жар!

Невидимо? А что это за свет задрожал, затрепетал вдруг перед ним? Сгустившиеся, собравшиеся вместе угольки? Нет, свет был еще мягче, еще прозрачнее. Почти угадываемый, но какой дивный! Он был сквозной. Он светился как будто сквозь мир и вел… к его Истоку. Точно кто-то неведомый проходил к Неисчерпаемому Источнику и оставлял свой след.

А на сосне был Божий след.

И если скажут: Бога нет,

Я не отвечу ничего,

Но укажу на след Его.

Иль попросту, прервав беседу,

Едва дыша, пойду по следу.

«Божий след… Божий след или — мой внутренний свет?» — спросил сам себя Том и вдруг почувствовал, что это, может быть, одно и то же. И он пошел по следу… Никаких сомнений не было.

Никакой неуверенности. Он шел туда, куда должен был идти. И вдруг… Что это? почему свет удвоился, утроился, удесятерился? — Зеркала. Огромные зеркала, как будто купол из зеркал. Как будто небо и земля — зеркальные. А посреди зеркал — Она. Сама Владычица Волшебных зеркал. Хранительница света, Хрустальная королева. Он Ее знает. И Она ведь знает его. Зачем же Она задает свой вопрос: Кто ты, человек из плоти и крови, пожаловавший в мое царство?

— Я — Том.

— А что ты умеешь, Том?

Никому бы на свете не сказал он этого вслух, но Ей он только это и скажет.

— Я умею любить. Это я вправду умею.

— Да, это ты вправду умеешь, я знаю. А все остальное при-ложится к этому.

— Приложится? — тихо повторил он. — Неужели… неужели я сумею зачерпнуть из Неисчерпаемого Источника?

Она посмотрела на него долгим взглядом и потом тихо не то спросила, не то сказала:

— Ты пришел сюда медленным путем. Ты шел по следу?

— Да. Я шел по следу.

— А тебя ведь опередил другой. Он пришел быстрым путем. Он не был у костра гномов, не шел по следу. Его привел талисман.

— Талисман, который я не сумел сохранить. Я не сумел с ним обращаться как надо.

— Нет, ты с ним поступил именно так, как надо. Тот, кто отдаст талисман из любви к другому, придет к Источнику медленным кружным путем и зачерпнет из Источника. А тот, кто отберет талисман у другого, придет быстрым прямым путем — и не сможет ничего зачерпнуть из Источника.

Тот, кто опередил тебя, считал, что он все умеет, но ушел отсюда с тем, с чем пришел.

— Кот в сапогах? Поджал хвост и удалился?

— Ну да. Он перечислял все свои достижения. И диплом предъявлял, и степени. Да это всё здесь не нужно. Здесь всё напросвет. Удостоверения не требуется. Вот я смотрю на тебя и вижу, что сквозь тебя свет проходит. А сквозь него — нет. Он стоял и заслонял собой свет. И к Источнику никогда он не подойдет. Он же Его заслоняет. А здесь никто никого не заслоняет. Здесь все прозрачные.

Том огляделся. Ну да, он снова в царстве прозрачных. Снова… Он был здесь когда-то. Но попасть сюда снова, как снова родиться. Разве мы знаем, что было до нашего рождения? Может, душа что-то смутно помнит… Прислушиваться к своей душе… Это, может быть, самое нужное.

— Кто-то прислушивается, кто-то ее заглушает, — сказала Владычица, точно продолжая его мысли. — А только и надо, прислушиваться, Том. Прислушиваться и идти за своей Душой. Те, кто идут за Ней, в конце концов, становятся прозрачными. Они не заслоняют света. И как только сам перестанешь заслонять свет, так и встретишься со всеми, кто не заслоняет света. Свет ведь один. В свете все и встречаются.

Том глядел во все глаза — и сиял во все глаза. И вдруг увидел свою Любимую. «Все прозрачные встречаются здесь». А она, его вечная Девочка — самая прозрачная. И сквозь нее светится неисчерпаемый Источник. Источник Любви и Света. Любовь из нее излучается, как из звезды — свет.

— Ее Любовь и создала вашу страну, — сказала Владычица. — А твоя любовь вернет ей свет.

«Как это?» хотел спросить Том, но во время вспомнил, что на эти вопросы волшебники не отвечают. Он сел у ног своей Любимой и больше уже не о чем не спрашивал.

Можно было бы подумать, что все это ему приснилось, потому что сидели они в своей милой стране Детства на опушке леса. Но ведь он оставил эту Страну, когда она была в темноте, а сейчас все в ней светилось. Все огни в домах, все фонари, гроты, витражи. И появились какие-то новые мерцающие огоньки, тихие и всё подсвечивающие изнутри, — угольки от костра гномов — узнал Том.

Нет, все, что было — не сон. Иначе разве могло бы так гореть и светиться его сердце?!

— А вот этот огонек никогда не гас, — сказала Она и повернула Тома лицом к лесу.

Маленькая избушка на курьих ножках с одним окошечком, с открытыми ставеньками и с неугасимым огоньком. — Вот она!

Так ведь он же больше всего на свете хотел узнать, чья она? Кто в ней живет? А теперь знание пришло само, как когда-то сложились сами ледяные кубики у Кая в царстве Снежной Королевы.

— Я знаю! — вскрикнул он. — В ней живет Сказка, которая никогда не выходила из Правды, как старая Девочка из Страны Детства. Сказка, неразлучная с Правдой. Если бы просто Сказка без Правды, то это была бы пустая выдумка. Если бы одна правда без сказки, то она была бы все равно, что Дерево без корней и ветвей, — столб а не Дерево. И тогда не было бы неугасимого огонька. Но он есть. Только, только потому, что есть сказка, которая никогда не разлучается с Правдой. И это Тайна. Из нее и родится все живое.

Все молча слушали Тома. Все. Не только свои, но и эти, которые ими правили. Здесь была и та, которая не любила, чтобы ее звали