— Я же не буду вступать в бой, пока это не потребуется. А вы сможете поднять руны.

И Беззащитный, повернувшись к реке спиной, решительно зашагал на юг. Мы пошли следом. Я в последний раз глянул на Стейна, тот что-то втолковывал сторборгскому хёвдингу. Надеюсь, он объяснит, почему мы уходим отсюда. И хорошо бы объяснил так, чтоб мы потом смогли вернуться в город.

Но не успели мы отойти и на сотню шагов, как послышался крик.

— Эй! Кай! Бьярки! Погодите!

Бьярки? Кто такой Бьярки? Я повертел головой и вспомнил. Это же Видарссон. Я называл его так в доме Вемунда, когда прикидывался… ну не собой, и вроде бы это даже настоящее имя Видарссона.

— Стойте!

К нам подлетел Гисмунд.

— Вы куда? Не к морю? Не по реке? Если на юг, я с вами. Там же отец и сестры! Кай! Ты обещал!

Когда это я обещал ему? И что именно? Заговаривается малец.

— Ты отцов молот забрал. И потерял.

Альрик только хмыкнул.

— Кай, этот на тебе. И прими его в стаю поскорее.

* * *

Найти в лесах раненого — дело непростое. Я знал только примерное направление, а ведь норды даже поселения бриттов отыскать не могли, что уж говорить про одного человека, который мог уйти с прежнего места, мог лежать в кустах без сознания или прятаться.

Наш хёвдинг явно рассчитывал на появление драугров и новые схватки с ними, а значит, и новые проблески моего дара.

Я шел, держась за рукоять топора, и приговаривал:

— Топор — это стая. Выхвачу его, и сразу…

И сразу что? Стану стаей? Это не совсем так. Обхвачу всех ульверов? Тоже не верно. Услышу их? Но я же не просто их слышу, они тоже как будто слышат друг друга, только иначе. Тулле сказал, что во время моего дара чувствует тех, кто рядом с ним, знает, что они собираются делать, но не слышит сердец и не видит никаких огонечков. Только крепкое чувство плеча, как бывает иногда в стене щитов.

Я даже не вожак! Не могу приказывать ульверам, не могу ими управлять. А еще непонятно, сколько всего человек может охватить мой дар. В обычной волчьей стае голов полтора-два десятка, почти как в нашем хирде. А если нас станет больше? Например, тридцать или даже пятьдесят. Смогу я тогда объять всех?

Хотя пока нас становится только меньше. После ухода Стейна ульверов осталось лишь пятнадцать, даже четырнадцать, если учесть смерть либо Облауда, либо Бьярне. И ведь четверых мы подобрали в Бриттланде.

Подошел Тулле и негромко сказал:

— Поговори с ним, — и кивнул на Гисмунда. — Подумай, мог бы он стать ульвером? Хорошо, если сумеешь принять его в стаю. Чем больше людей, тем легче держать Альрика.

— Да толку? Он же не в хирд рвется, а семью спасти. Только мы их оставили западнее, это лишний крюк.

— Если драугры и впрямь тянутся к Сторборгу, может быть, и не нужно никого спасать. Доведем парня, и ладно.

Я рассмеялся.

— Это дурная затея. Ты не видел его отца. Я зашел всего лишь спросить, не слыхал ли он о тварях поблизости, а в итоге застрял там на два дня, тащил его семейство на закорках через лес с драуграми, потом провожал парнишку до Сторборга. А вдруг старик заставит нас вычистить Бриттланд от драугров, найти виновника, а заодно убить всех бриттов? К тому же молот я и правда потерял.

— Я вижу его нити. Некоторые почернели и иссохли, некоторые еще живы и тянутся к дому и родным. Но есть новые нити, и они идут к тебе. Он тебя ненавидит. Он тобой восхищается. Хочет и убить тебя, и стать тобой.

Я почесал вспотевшую шею.

— Ненавидит — это из-за той рабыни. Я убил ее, чтоб не мешала. А восхищается чего? Хотя я, конечно, там лихо драугров рубил. Особенно того прыгучего! И еще…

— Люди идут за тобой!

— Хёвдинг — Альрик, пусть так и будет.

Тулле вздохнул и продолжил:

— Да, Альрик хёвдинг. И так оно останется. Но половина хирда идет именно за тобой. Их нити тесно сплетены с твоей нитью. Если ты позовешь, Гисмунд станет ульвером.

От этого разговора у меня зачесалась не только шея, но и спина. Слышать про невидимые нити было неприятно. Словно я пробежался по осеннему лесу и нацеплял на себя липкую паутину. Невольно я провел рукой по лицу, чтоб проверить, не приклеилось ли чего.

— А Стейн? Он ушел.

— Его нить к хирду не порвана. Он испугался и потому ушел. Если сумеет прогнать страх, вернется. Он никогда не протягивал нить к тебе, ты ему никогда не нравился. Стейн считает, что ты причина всех наших бед.

— И кто еще так считает? — я резко повернулся к Тулле и наткнулся на глазную повязку. Ну да, наверное, все так думают.

— У жрецов Мамира есть правило: никто не должен получать ответ просто так. Нужно доказать, что тебе нужен ответ! Нужен настолько, что ты готов сделать что-то неприятное. Я не жрец Мамира, но согласен с ними. Поговори с Гисмундом! И потом, если захочешь, я скажу, о чем думают ульверы, глядя на тебя.

— Да ну в Бездну! Лучше не знать. И, Тулле, хватит! — взмолился я. — Прекращай! Забудь уже про нити, сны и Бездну! Стань таким, как раньше!

— Ха-ха-ха, — искренне рассмеялся друг. — Хорошо. Только сначала верни мне глаз!

Я сплюнул и прибавил шагу.

Мы обогнули хирд, который ушел вглубь леса, Альрик пояснил им, что мы идем проверить близлежащие деревни и очистить их от драугров.

В целом, хёвдинг не врал. Он посовещался с Вепрем и Эноком, и они решили, что Левша и Облауд, скорее всего, нашли какое-нибудь укрепление: дом с частоколом, деревню бриттов или поместье нордов. Так как они норды, то могли укрыться в любом месте. А еще Альрик пообещал Гису, что заглянет к его родным, после того как отыщет ульвера.

Нескольких драугров-одиночек мы