— Ты ведь тоже чудовище, моя дорогая, — продолжила Нара, надеясь распалить ярость подруги. — Сколько человек ты сожрала? Скольких ещё сожрешь? Все ли они будут преступниками? Все ли преступления заслуживают… Этого? Когда другие увидят тебя настоящую, поймут тебя — они тебя уничтожат. Ты не сможешь им помешать.

— Нет… — выдохнула Луиза злобно.

— На твоем месте, я бы отправилась на Приму. Кто знает, может твоих талантов хватит, чтобы выдернуть Воннерута из Улья. Хотя… Ты не справишься. Я тебя знаю. Ты пустая внутри. Я же видела.

Наверное, это она говорила зря. Наверное, не стоило. Но что поделать. Чудовища не всегда способны удержать маску. Рано или поздно оскал монстра проступает под натянутой кожей обычного человека. Однако, Нара хотела всё прекратить. Как можно быстрее. Жизнь до преображения была бессмысленной. Жизнь после — чудовищной. Она хотела уйти.

Когда скользнуло забрало шлема — Нара закрыла глаза, но даже за закрытыми веками уловила тень, нависшую над ней. Получилось.

— Я уже выдергивала из Улья, — гневно процедила Луиза. — Я справлюсь.

Кожу на лице ожгло холодом. Нара поняла, что задыхается. Выгнулась, невольно разомкнула губы, и лёд устремился внутрь. Скользнул по гортани, ворвался в желудок. Глаза распахнулись в ужасе.

Луиза нависала над ней, и в её открытый рот струился голубой поток, исходящий из груди Нары. Поток, вытягивающий из сознания жизнь. Ребра захрустели, сжимаясь, глаза съежились и провалились в глазницы, маска соскользнула с осунувшегося лица, и Нара потянулась в испуганно расширенные глаза жрицы, растворяясь в бывшей подруге.

Глава двадцать девятая

Разган Буллвар

Владыка «Бессмертных» видел достаточно за свою весьма долгую жизнь, но даже в худшие дни боёв с Ульем не был так близко к ужасу, как сейчас.

Потому что — свяжи человека и тот будет сопротивляться. У него будет цель, потому что он будет видеть возможность. Порвать, раскачать узел. Перерезать путы. Действовать со связанными руками — варианты найдутся. Но то желе, в котором он застыл, не позволяло шевелиться. Он даже моргать не мог. Только дышать через натянутую на рот маску. Дышать и слышать лишь гул, но никак не сам звук.

Когда его волокли сюда, в чудовищный зал, он пытался вырваться, он угрожал, он приказывал. Но жрецы Ксеноруса, неожиданно могучие для своей комплекции, попросту игнорировали Владыку «Бессмертных». И когда он рухнул в объятья проклятого желе — мир вокруг потух. Бесконечность назад.

Дерьмовщина. Он ведь подозревал что с Воннерутом что-то не так. Наблюдал как за ним, так и за его псами-жрецами. Должен был догадаться, что их объединяет Улей. Списал странности на то, что вырваться из Глубины тем человеком, что ушёл туда — невозможно. Двадцать лет в аду даром не проходят. Каждый изменится. Да и несмотря на некоторые подозрительные вещи — речи Императора не были лишены логики. Плюс — он Халамер по крови. Казалось, Разган выбрал правильную сторону, несмотря на сомнения и слухи о Стальном Клыке.

Цена ошибки оказалась высокой. Теперь ему остается лишь размышления и сожаления.

Он смотрел сквозь жёлтую массу на титанический ангар, переплетённый пульсирующими щупальцами-ходами. Королева Улья пряталась в недрах одного из кораблей Воннерута. Жила здесь. Подчиняла. Её уродливая туша заполняла весь зал и, слава Лодену, была едва различима за мерзким желе.

Прежде чем оказаться в жёлтом бассейне — Разган успел заметить тела под янтарным слоем, ждущих своей участи. Видел, как тянутся сквозь золотые толщи чёрные нити чего-то жуткого, чуждого. Видел, что некоторых несчастных эта паутина уже опутала. Сколько он уже здесь? Почему не испытывает голода, жажды? Почему даже обмочиться не может?! Это желе… Что оно с ним делало?! Иногда ему казалось, что он слышит чьи-то голоса. Разган не мог разобрать слова, только бормотание. Порою что-то касалось его кожи. Лишь бы не паутина… Что если она уже добралась до него, и… Уже меняет. Превращает в одного из своих рабов. Заменяет душу…Чем? Сердца коснулся ледяной шар ужаса.

Разгану почудилась вибрация совсем рядом. Он попытался скосить глаза, но не смог. Паутина. Точно паутина. Она уже повсюду. И голоса идут из неё… Скоро его затянет и тогда… Что тогда?! Он резко втянул воздух в себя, стиснул зубы. Дерьмовщина! Должен был догадаться. Должен был действовать. Но они вели себя совершенно так, как ведут себя обычные люди.

Зубы заскрипели, и Разган не удержался от глухого рыка злобы.

Золотое свечение над головой неожиданно застила тьма, а затем мощная рука выдернула Буллвара из объятий плена. Разган ценой великих усилий не закрыл глаза. Уставился на поднявшего его Воннерута.

Халамер стоял по пояс в янтарном бассейне и держал грузного Владыку «Бессмертных» так, будто тот ничего не весил. Хорошо. Так и стой! Разган ударил справа, широким ударом, но Воннерут почувствовал движение, и бросил воина обратно в янтарь.

— Я пришёл с миром, — раздражённо сказал Император. Вытащил Разгана за волосы, чтобы над поверхностью вязкой и плотной жижи, схватывающей тело тисками, осталась только голова. Отбросил в сторону вырванный клок. Буллвар взревел от боли и ярости. Воннерут же срывал с тела Владыки «Бессмертных» путы чёрной паутины и отбрасывал их в сторону. Тонкие жилы съеживались брошенными в угли червями и медленно тонули.

Разгана чуть не вытошнило.

Перед Халамером янтарь растекался как обычная вода. Наконец император остановился и встал над поверженным Владыкой, посмотрел вниз. Глубокие морщины на сером лице казались чёрными. Словно маска злобного древнего демона.

— Ты не должен был здесь оказаться, — сказал Воннерут. Огляделся. Задрал голову к переплетению инсектоидных ходов. — Никто не должен был здесь оказаться.

— Выпусти меня, раз не должен, — процедил Разган. — Но знай, я молчать не буду. Поэтому давай решим всё вот тут сейчас, только вытащи из говна этого. Ты же ещё помнишь, как сражаться?

— Ты был одним из лучших, Разган. Конечно помню, — холодно ответил Воннерут, не глядя на Владыку «Бессмертных». — Но я не собираюсь тебя убивать.

— У тебя и не получится, — пропыхтел Разган, взглядом сжигая инсектоида в человеческом обличии. Желе словно вытягивало силы из ног и рук. Он просто не мог ими пошевелить. Оставалось лишь гневно скалиться и вращать глазами.

— Всё пошло не так, как я планировал, — сказал Воннерут, будто и не слушая. Прошёл мимо, остановившись где-то позади. — Но если дорога начинается с предательства, то далеко от него она и не уходит. Ты любил моего «братца»?

— Стоик никого в бульонах не варил, — ответил Владыка Бессмертных. — Он никогда бы не предал человечество… Сдох бы,