Уже у самого входа я пропускаю тренера вперед. Внезапно передо мной появляется широкоплечий мужчина в черном пиджаке и я сталкиваюсь с ним плечом к плечу, из-за чего роняю несколько теннисных мячей. Он демонстративно складывает руки на груди, даже не удосужившись помочь или хотя бы извиниться. Тренер кричит, чтобы я поторапливалась, но мужчина в пиджаке вновь преграждает мне путь, не пуская вовнутрь.

– Не могли бы вы посторониться? – едва сдерживаюсь, чтобы не нагрубить придурку.

– Мне велено вас не пускать, – деловито сообщает он.

– Что? – оторопев от этого заявления, наклоняюсь, аккуратно складывая мячи вдоль стенки.

В этот момент тренер, видимо, замечает возню у входа и возвращается обратно, только уже без мячей и журнала в зубах.

– Ивенс, тебя долго еще ждать?

– Меня не пропускают, – возмущенно развожу руками.

– В чем дело Стив? – обращается тренер к пиджаку.

– Согласно распоряжения ректора, я не могу пропустить эту девушку, – стальным тоном отвечает мужчина.

– Что за хрень ты несешь? – вспыхивает Бейкерс. – Это шутка такая? Она что, похожа на преступника какого-то чтобы запрещать входить? – кажется, он разозлился не на шутку.

– Все нормально, тренер. Думаю, дальше вы справитесь сами, – пытаюсь смягчить ситуацию, чтобы немного его успокоить.

– Подожди минуту, – вздыхает Хастер. – Я схожу узнаю у нашего уважаемого ректора, что это распоряжение такие дурацкие.

– Не нужно. Все в порядке. Правда, – уверяю его.

– Поверить не могу, что работаю в этом дурдоме уже пятый год, – потирая переносицу, ворчит он.

– Мистер Хастер, могу я попросить вас об одном одолжении напоследок? – понизив голос, обращаюсь к тренеру, чтобы пиджак не услышал. К счастью, в этот момент у него звонит телефон, и он отходит в сторону, все еще не выпуская меня из виду.

– Слушаю, – кивает Бейкерс.

– Пообещайте не разбивать ей сердце. Ладно? – наконец решаюсь попросить его об этом.

– Ч-что? – спрашивает мужчина, смущенно потирая затылок. По его взгляду было видно, что он понял, о ком шла речь.

– До свидания, тренер, – быстро разворачиваюсь, махнув рукой на прощание.

Ну вот и все. Теперь у меня вагон свободного времени, которое я наконец-то смогу посвятить маме. Надеюсь, она несильно расстроится, когда я сообщу ей эту новость. Ужасно хочется услышать слова поддержки от нее. В детстве она с лёгкостью могла поднять настроение всего парой фраз и пачкой фисташкового морожена. Мне так не хватает ее. Я буду работать больше, чтобы поскорее собрать деньги на ее операцию. Я сделаю все, чтобы она поскорее очнулась. Отныне никаких чертовых парней. От них одни проблемы.