Во двор неспешной походкой вошел Гагарин-старший. Даже сейчас он не изменил себе: пальто нараспашку, зауженные брюки, кожаные полуботинки и неизменная тросточка. Он шел с таким скучающим видом, будто не на поле боя попал, а на ежедневный моцион выбрался. Огонь со стороны дома тут же сосредоточился на кажущейся такой чуждой и беззащитной фигуре, вот только ни винтовочные, ни пулеметные пули не причиняли Одаренному никакого вреда. Дойдя до середины двора, Гагарин-старший все с таким же скучающим видом вскинул руку… И обстановка стремительно изменилась.

Охваченные пламенем машины посреди двора будто великан пнул. Со скоростью артиллерийского снаряда горящие остовы врезались в следующую баррикаду, разметав ее. Послышались крики боли, в сторону метнулась горящая фигура, упала в снег, пытаясь сбить пламя. Что-то взорвалось, обрушилось… А Гагарин тем же неспешным шагом пошел дальше.

Так. Момента лучше уже не будет.

— Прикройте меня, — я повернулся к бойцам. — Постараюсь прорваться.

Один из гардемаринов скептически скривился, однако второй кивнул. Я присмотрелся. Тот самый штабс-капитан, с которым мы гоняли Гагарина-старшего по лесу. Ну да, кажется, у него я какую-никакую репутацию заслужил.

— Давайте дымы, и на «три», — скомандовал я, забрасывая автомат за спину. Сейчас он мне не понадобится.

В ладони легли два кругляша дымовых гранат. Я выдернул кольца, и, высунувшись, бросил их вперед. Вслед полетели гранаты, брошенные гардемаринами. Я достал из подсумка еще две гранаты, на этот раз — боевые, и, повернувшись к бойцам, кивнул.

— Раз… Два… Три!

Гардемарины высунулись с обеих сторон постройки и открыли огонь, а я, пригибаясь, бросился вперед, стараясь передвигаться зигзагами.

Две гранаты, одна за другой, полетели через остатки горящей баррикады. Взрыв, второй… В тот же момент я на полной скорости ударил Молотом по машине передо мной, отбрасывая ее в сторону, и проскакивая в образовавшуюся щель в баррикаде. Так, теперь Одаренный. Он должен быть где-то здесь, из дома Свечками особо не побросаешься.

— Корф, на связь! — обычно Антоша брал гордый позывной «Штаб», но сейчас он был уже занят, а времени на то, чтоб вспоминать, что он там себе придумал, не было. — Найди мне этого Одаренного! Быстро!

— Так точно. Работаю, — отозвался Корф, сидящей в техничке оперштаба и рулящий квадрокоптером наблюдения. — Минуту.

— Нет минуты! Быстрее! — рыкнул я.

Из-за груды кирпича по мне ударила очередь. Я отвел ее Щитом, и ударил в ответ Молотом. Кирпичи буквально брызнули по сторонам, а в следующий миг ошарашенный стрелок, оставшийся без укрытия, лишился головы, получив горизонтальный удар Саблей, и завалился в снег, окрашивая его красным. Я перебросил автомат из-за спины, и, пригибаясь, побежал дальше.

Из окна первого этажа по мне хлестнул пулемет. Я ускорился, оставляя очередь кромсать забор за моей спиной, и, не мудрствуя лукаво, забросил в окно гранату. Грохнул взрыв, на улицу дохнуло пылью и мусором, и пулемет заткнулся. Срезав очередью оглушенного бойца в черном, выскочившего из-за угла, я выругался.

— Корф, ну чего там?

— Сейчас… Сейчас…

За спиной творился настоящий ад. Юрий Алексеевич Гагарин продолжал показательное выступление, на практике доказывая, что против высокорангового Одаренного нужно что-то посерьезнее автоматов и пулеметов. Такими темпами, он скоро до усадьбы дойдет, а мне бы с Распутиным наедине пообщаться, без свидетелей, так сказать… Но оставлять за спиной Одаренного, способного свечкой сжечь прикрытый щитами «Фалькатус» я не хотел. Это может стать трагической ошибкой. Последней в моей новой жизни.

Высунувшись из-за груды кирпичей, я оценил ситуацию. Засевшие за баррикадой из строительного мусора, мешков с песком и еще бог знает чего, террористы вели шквальный огонь по наступающим гардемаринам. Кажется, мой прорыв оказался не замеченным. Чтож…

Я вжал приклад в плечо и открыл огонь скупыми, короткими очередями, отсекая по три патрона. Точка коллиматора перемещалась с одной фигуры на другую, быстро, методично, без эмоций. Конвейер, который производит смерть. В масштабах, приближенных к промышленным. Прицел. Упал. Следующий. Прицел. Упал. Следующий. Повторять до бесконечности.

И в этот момент я почувствовал всплеск энергии. Совсем рядом… Нет, не так! Прямо надо мной!

Я успел кувыркнуться в сторону, и Свечка разрядилась в то место, где я был секунду назад. Однако волной все равно зацепило. В ушах возник назойливый звон, перед глазами поплыло… Темная фигура, возникшая на периферии зрения, воздела руки, и контуженный мозг не сразу осознал, что происходит. А когда осознал — бросил тело в сторону, уводя его в кувырок. Мощный Молот окончательно разметал кирпичную кучу, а я вышел из кувырка на колено, совместил красную точку коллиматора с двоящимся силуэтом и выжел спуск. Автомат выплюнул длинную очередь, которая разбилась о Щит Одаренного, и я нутром почувствовал, что самое время менять позицию. Толчок, прыжок… Удар! Земля позади меня треснула, расходясь широкой расщелиной, и я атаковал в ответ. Забросив бесполезный автомат за спину, я принялся работать с обеих рук. Молот, Сабля, Свечка, Щит, уход в сторону, кувырок, бросок…

Мне противостоял серьезный противник. Не ниже третьего ранга, как минимум. Удивительно, обычно такие на строгом учете у государства, имеют высокие чины и не горят желанием что-либо менять в своей жизни. И уж тем более — умирать в заведомо проигранной битве, защищая убийцу и террориста. Но кем именно является этот конкретный субъект — мы узнаем позже. А пока — Щит, Молот, Сабля…

Мой противник был быстр, силен и опытен. А еще — зол и полон решимости. Вот только он не понимал, с кем связался.

Отбив очередной Молот, я подцепил Саблей Щит Одаренного, и сорвал его, развеивая. Нырнул в резерв, зачерпывая оттуда силы, и вложил ее всю в колоссальный по своей мощности Разряд. Часть энергии противнику удалось отвести в сторону, но всю — не получилось. Он вздрогнул, получив удар в несколько тысяч киловольт, замедлился, будто находился под водой, и в тот же момент я, сформировав на кончиках пальцев правой руки Молот, отвлек его внимание от левой. Ударил, уже зная, что противник пришел в себя и примет его на Щит… Но хитрость удалась.

— Прощай, придурок, — с вымученной улыбкой прохрипел я, глядя ему под ноги. Он отследил мой взгляд, опустил голову… Даже в предрассветных сумерках я видел, как расширились зрачки, вот только сделать он уже ничего не успел. Кругляш наступательной гранаты с грохотом разорвался у