Вскрик ужаса прервал Дрю, и она заглянула в пещеру и увидела то, от чего он пытался ее укрыть.

Его кровь похолодела, когда он тоже посмотрел на них.

Это была не стая чудовищ, как ожидалось.

В этом зле была организация, планирование, интриги и дисциплина.

И в центре всего этого стояло то, что преследовало Талемира в кошмарах, то, что пронзило его сердце и отравило его тьмой.

Король рейфов.

Один из нескольких.

— Фурии нас спасают, — пробормотала Адриенна с открытым ртом. — Что это за твари?

Талемир сделал неглубокий вдох, его горло горело от резкого запаха пещеры.

— Регульд жнецы, — сказал он, не отрывая взгляда от самого крупного из них — центра всего. Как и рейфы, он, возможно, когда-то был человеком, но теперь, зараженный силой тени, его вытянутое кожистое тело возвышалось над всеми остальными, достигая, возможно, десяти футов в высоту. На его голове возвышалась пара завивающихся рогов, которые почти доставали до сталактитов на потолке, а когти на его пальцах пропускали тьму.

— Жнецы — лидеры, короли всех рейфов, — прошептал он остальным. — Они умнее, сильнее и крупнее своих собратьев. Они могут заразить человека, проникнуть в его грудь и проклясть его той же теневой магией.

— Откуда ты все это знаешь? — резко перебил Уайлдер. — Почему…

Талемир заставил его замолчать, покачав головой, и уставился в пещеру. Он впервые увидел жнеца с тех пор, как сам был проклят. Полузадохнувшись от густого гнилостного воздуха, он подумал, не находится ли в этом логове чудовище, породившее его, не узнает ли оно его. Странное шевеление в груди согласился на оба вопроса.

Кроме того, он впервые оказался в присутствии рейфов без шума битвы. Здесь он ощущал их силу, чувствовал, как она пронизывает пещеру и все связи, которые с ней связаны. Монстры внизу были связаны между собой, нити темной магии связывали их друг с другом так, как он еще не мог понять. Но что-то здесь было, что-то, что он должен был узнать; он чувствовал, как это просачивается в его кости.

Он тяжело вздохнул.

— Каждая из этих мерзких тварей когда-то была человеком… — Он протянул руку и сжал ее. — Видишь, во что они превратились? Для твоего друга нет надежды, Дрю… Мне очень жаль.

— Тал! Серьезно. Откуда ты знаешь? — огрызнулся Уайлдер. — Что ты не договариваешь…

Адриенна предостерегающе подняла кулак. Они замолчали, когда она указала вниз.

Жнец в центре пещеры приостановился… Он поднял голову и принюхался.

Кровь Талемира похолодела. Мог ли он почувствовать его? Был ли он связан с…

Дрю толкнула его локтем и кивнул вправо от монстра.

— Вон там помещение за входом… Там держат пленников.

Сердце Талемира разрывалось. Он не мог этого допустить, не мог этого вынести. Он крепко взял ее за подбородок, заставив посмотреть на него.

— Хватит, Дикий Огонь. Они потеряны для тебя.

Дрю быстро и неглубоко вдохнула, взгляд ее стал еще сильнее, и она отбросила его руку от себя, словно его прикосновение обожгло.

Беззвучный крик сорвался с его губ, когда она полностью вывернулась из его хватки и скрылась в глубине пещеры.

Талемир не стал раздумывать, оставив Уайлдера и Адриенну беззвучно кричать вслед.

Он бросился за Дрю, призывая свои тени, как делал всего несколько раз до этого. Сначала он бросил их в сторону Дрю, и обсидиановые клубы скрыли ее стройную фигуру, пока она бежала по краю, пригибаясь за укрытиями, где только могла, и направляясь прямо в прихожую, которую она указала.

Талемир, скрытый во тьме, двигался по пещере, словно дымные нити, незаметно для монстров, и сердце его бешено колотилось в такт с собственной силой.

Пещера кишела рейфами и жнецами, а он петлял между ними, и его магия сливалась с их магией в ужасающем танце.

Но Дрю добралась до этого места.

И он последовал за ней.

Когда он вошел, то пожалел, что сделал этого.

Вдоль стен горели факелы, но они ничем не заглушали царящую здесь темноту. Ибо помещение было полно. Полно наарвийцев: некоторые из них уже превратились, некоторые — в середине пути, и все они были прикованы к стене, как животные. Здесь были и те, кто кричал в агонии, и те, кто рычал, размахивая когтями в маниакальном бешенстве, и те, кто не выжил.

Дрю издала придушенный крик и опустилась на колени на сырую землю перед существом поменьше, с которого клочьями свисали остатки вязаного джемпера.

— Гус? — всхлипывала она. — Гус, я здесь. Мы пришли за тобой…

Инстинкты Талемира взывали к его воле, и он свернул свои тени, перекрыв вход для их защиты, как раз в тот момент, когда Уайлдер и Адриенна ворвались внутрь с ужасом на лицах.

На мгновение они оказались скрыты от монстров, но это было неважно, ведь внутри было множество чудовищ. Одни, как и он, принимали человеческий облик — крылья, когти, черные вены на коже… Другие полностью менялись, приобретая вытянутые тела и кожистую, сухожильную плоть. Но анатомия не имела значения. Пустые, черные взгляды и зловоние говорили Талемиру о том, что они погибли. А те, кто еще не был, очень скоро будут потеряны.

— Слишком поздно, — задыхалась Адриенна, наблюдая за состоянием своих собратьев-наарвийцев, ставших теперь созданиями ночи.

Дрю прижимала к себе хромого полурейфа, качая его на руках. Он выглядел моложе, чем ожидал Талемир, — совсем еще ребенок, с непокорной копной темных кудрей, обрамляющих бледное лицо. С прерывистым криком Дрю содрала с его худого тела изорванную вязаную одежду, обнажив крылья, свисавшие с его костлявой спины, и когти, темневшие на недвижных кончиках пальцев. Его ониксовый взгляд был пуст и немигающ. Ушел.

— Тьма забрала их всех, — потрясенно пробормотал Уайлдер, но тут его глаза нашли Талемира и расширились. Он видел, что сделал Талемир, кем он был на самом деле…

Чудовище, как и все остальные.

Как и существо, убившее его брата.

Горе сжимало сердце Талемира в кулак, но он не мог рассыпаться. Он должен был быть сильным ради Дрю, ради всех них. Он должен был сделать то, что было правильно для среднеземья, для бедных душ, у которых отняли свободу воли, чьи тела и умы были прокляты таким ядом.

С кислотой на языке и кинжалами в груди он отыскал ближайший сосуд тени и поднял свой клинок.

— Какого черта ты делаешь? — Голос Дрю прорезал все остальное.

Талемир не мог смотреть на нее, не мог вынести того, что было написано на ее лице. Он смотрел только на бедного ублюдка и неконтролируемые ониксовые ленты, распускающиеся вокруг него.

— Покончим с этим.

— Нет.