Шрифт:
Закладка:
***
Москва. Лубянка.
Только капитан Румянцев положил трубку, переговорив с Ивлевым по поводу предстоящей встречи, где хотел с ним обсудить тему ближайшей лекции, как зазвонил телефон, и полковник Воронин вызвал его к себе.
– Доброе утро, товарищ полковник, – вошёл к нему в кабинет Румянцев.
– Проходи, Олег, – протянул ему руку полковник. – Есть мысль Ивлева привлечь к работе на радио. Переговори с ним насчёт этого.
– Простите, Павел Евгеньевич, – удивился капитан, – а зачем ему-то это надо? Он и так у нас лекции читает… И с лекциями по линии «Знания» ездит. И в «Труде» статьи публикует… Студент, опять же, когда ему учиться?
– Ничего, он у нас умный, найдет на все время, – возразил ему Воронин. – Пообещай ему вступление в «Союз журналистов» не через несколько лет, как он со своими статьями собирался, а через год с кучей выступлений на радио. Тем более, что со статьями не всё так просто, там надо будет сборник статей издать, а тут ничего не надо издавать.
– Ну, не знаю, – с сомнением посмотрел на него Румянцев. – Он постоянно вздыхает при встречах, что по уши занят…
– Уговоришь его, получишь майорские погоны пораньше, – многозначительно посмотрел на капитана полковник.
– Понял. Разрешите выполнять? – с бодрым видом подскочил Румянцев со стула.
***
Святославль.
В кабинете заведующей детским садом зазвонил телефон.
– Оксана Евгеньевна? – услышала заведующая в трубке незнакомый голос. – Это председатель жилкомиссии горисполкома Щербаков.
– Здравствуйте, – озадаченно ответила Оксана Евгеньевна.
– Тут по вашей квартире появились вопросы, – проговорил он. – Не могли бы вы подъехать ко мне?
– Да-да, конечно, – с готовностью согласилась она, почувствовав, как от волнения сердце часто забилось. – Скоро буду.
Уже через полчаса она сидела перед ним в его кабинете.
– Оксана Евгеньевна, у вас сложилась очень нехорошая ситуация с жильём, – заговорщицки понизив голос чуть ли ни до шёпота, начал Щербаков. – Из квартиры за последнее время выписались сразу три человека, муж, сын и дочь. Вы остались вдвоём с сыном в трёхкомнатной квартире. Город вынужден принять соответствующие меры…
– Какие ещё меры? – так же тихо спросила его Оксана Евгеньевна, чувствуя, что воздуха стало не хватать.
– Так как ваш сын фактически проживает в частном секторе с женой и дочерью, а там метража достаточно, то, боюсь, комиссия признает у вас излишки жилплощади.
– И что? – напряглась она.
– Вас могут переселить в принудительном порядке на меньшую жилплощадь.
– Как это? – не могла поверить своим ушам Оксана Евгеньевна, хоть и слышала о таком. Но признать, что такое возможно именно в ее отношении, не могла…
– По закону, вам одной положена всего одна комната. А квартир однокомнатных у города сейчас нет. Обсуждается предоставление вам комнаты в коммунальной квартире.
– Что? – потерянно уставилась она на него.
– Да, к сожалению. А ваша трёшка пойдёт многодетным очередникам.
– Да вы что? – дрожащим голосом спросила она. – Я столько лет городу отдала! У меня муж пожарным столько лет прослужил…Жизнью рисковал…
– Вот только поэтому я вас и пригласил сегодня, Оксана Евгеньевна. Потому, что вы заведующая детским садом, а не рядовая нянечка, понимаете? Я могу придержать рассмотрение вашего вопроса, максимум, на две недели. За это время вам надо прописать как можно больше людей в квартиру. А там вы уже решите сами, что будете с ней делать, меняться, разъезжаться… Но это уже будет ваш собственный выбор, а не то, что город в коммуналке комнату вам предоставит, понимаете? И ещё, наличие несовершеннолетних детей в квартире будет вам очень на руку. По моему опыту, такие семьи не уплотняют, даже при наличии небольших излишков жилплощади.
– А сколько мне надо людей прописать в квартиру, чтобы нас оставили в покое? – воспряла духом Оксана Евгеньевна, осознав, что никто её в коммуналку, пока что, не выселяет.
– Для трёшки идеально четверо жильцов, тогда к вам, точно, ни у кого не будет вопросов.
– Спасибо вам огромное! – искренне поблагодарила она, поднимаясь.
Поспешно попрощавшись, она покинула кабинет Щербакова, а он с усмешкой глядя ей вслед, набрал номер Шанцева на телефоне.
– Ну, дело сделано, Александр Викторович, – сообщил он ему. – Очень удивлюсь, если Якубова всю семью сына теперь к себе не пропишет. И еще будет бегать за ними и умолять поторопиться…
***
Москва. Обувная фабрика «Красная Заря».
Положив трубку, директор обувной фабрики Серов на секунду задумался, а затем схватил карандаш и поспешно записал, пока не вылетело из головы, название улицы, на которой находится детский дом.
– Ничего не понимаю, – озадаченно вспоминал он свой разговор с Павлом. – Хотел дать ему несколько пар обуви для жены и матери из дополнительной партии, а он отказался. Да ещё и велел детям помочь, конкретному детскому дому… Это что же получается? Эта команда не только деньги делает, но и благотворительностью занимается? Неожиданно… И не говорили же ничего об этом раньше, хотя, какой приличный человек таким хвастается?
И приятно удивлённый директор обувной фабрики вызвал помощницу.
– Надо связаться с директором детского дома на Воронцовской улице и узнать, в чём нуждаются их воспитанники по нашему профилю, – распорядился он.
***
Румянцев встретил меня как обычно, на входе, и проводил к себе в кабинет.
– Давай определяться с лекцией.
– Я же предлагал прочитать лекцию по атомной энергии: перспективы развития и риски, – вздохнул я.
Вспомнил, что собирался накидать еще несколько тем, но что-то забегался, то с одним, то с другим.
– В принципе, пойдет, – неожиданно согласился Румянцев.
– Вы же говорили, что у вас есть кому эту тему читать? – напомнил я, приятно удивившись.
– Решили сравнить показания, – отшутился он.
– Ясно, – достал я свой самодельный ежедневник. – Когда?
–
