Когда в апреле 1933 г. была создана тайная государственная полиция, отдел контрразведки вошел в эту структуру. Леман, получивший чин криминал-секретаря, возглавил в гестапо группу «Борьба с коммунистическим шпионажем». В марте 1933 г. Леман посетил берлинскую тюрьму Моабит, где содержался вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман, и сообщил советской стороне об условиях его содержания. Брайтенбах также передал советской разведке список лиц, подлежавших аресту гестапо или высылке, что помогло спасти некоторых из них.

В своем отделе Леману удалось похитить компрометирующий Москву материал о разведывательных операциях СССР в Германии и их поддержке немецкими коммунистическими группами. Провалом мероприятий абвера и гестапо, направленных против советской разведки в Третьем рейхе, НКВД было обязано «нашему человеку в гестапо».

Даже с помощью перевербованных агентов Коминтерна германским контрразведчикам не удалось достичь заметных результатов в борьбе с советским шпионажем. Среди арестованных в Германии с 1930 по 1941 г. советских разведчиков были почти исключительно агенты Коминтерна. Ликвидация этой густой, но малоэффективной разведывательной сети не привела гестапо и абвер к победе над советской разведкой: сеть Коминтерна в основном служила лишь для поддержки и прикрытия более ценной агентуры – ИНО и Разведупра Красной армии.

На основе информации Брайтенбаха в 1934 г. удалось, например, предотвратить готовившийся гестапо арест нелегала ИНО Арнольда Дойча (псевдоним Стефан Ланг). Дойч, который благодаря Брайтенбаху остался нераскрытым и выехал в Великобританию, создал там одну из самых успешных советских разведгрупп – «кембриджскую пятерку», куда входили Ким Филби, Энтони Блант, Гай Берджесс, Джон Кернкросс и Дональд Маклин.

Среди переданных Леманом советской разведке материалов были многочисленные документы о структуре и характере работы гестапо и абвера, а также обширные досье на руководителей этих организаций. Ценнейшие данные содержали добытые Брайтенбахом шифротелеграммы: советским специалистам по дешифровке удалось взломать германские секретные коды и прочитать их.

В гестапо Леман был вне подозрений: 20 апреля 1934 г., в день рождения Гитлера, он был принят в СС и даже вступил добровольцем в 44-й берлинский штурмовой отряд СС. Летом 1934 г. Брайтенбах сообщил НКВД подробности «путча Рема». На основе этой информации нарком внутренних дел Ягода разработал для Сталина подробный доклад о «ночи длинных ножей». 30 июня 1934 г. в канун «ночи длинных ножей» министр внутренних дел и глава полиции Пруссии Геринг пригласил Лемана среди других полицейских чинов на открытие своей загородной виллы, откуда Геринг и руководил действиями эсэсовцев в Берлине.

В 1934 г. Леман был переведен в отдел «III-F» управления гестапо Берлина. Леман в ранге окружного криминал-секретаря отвечал за обеспечение защиты военных предприятий от иностранного шпионажа. Таким образом, в распоряжение советской разведки попали обширные материалы по германской военной промышленности.

Секреты германских вооружений

В 1935 году Брайтенбах в силу своего служебного положения получил доступ к информации о сверхсекретной германской программе ракетостроения, которой руководил Вернер фон Браун. В конце 1935 г. Леман принимал участие в испытаниях полуторатонного жидкостного двигателя для ракеты «A-3» на полигоне Куммерсдорф в 40 км юго-западнее Берлина. Доклад Брайтенбаха об этом испытании Зарубин немедленно передал в Москву начальнику ИНО А.А. Слуцкому.

17 декабря 1935 г. доклад Лемана был направлен генсеку Сталину и наркому обороны Ворошилову, а 26 января 1936 г. – замнаркома обороны Тухачевскому. Начальник Разведупра Красной армии Урицкий, которому эти сведения были посланы строго для личного ознакомления, возвращая документ, приложил к нему вопросник на трех листах. В пункте первом вопросника говорилось: «Ракеты и реактивные снаряды, а) Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможностей проникнуть к нему в лабораторию? б) Нет ли возможностей связаться с другими работниками в этой области?».

На эти вопросы Брайтенбах дал ответы. В мае 1936 г. он сообщил дислокацию пяти секретных полигонов для испытания новых видов оружия, в том числе особо охраняемого в лагере Дебериц близ Берлина. В июне 1936 г. от Брайтенбаха поступило подробное описание системы мощных укреплений, сооружаемых вдоль польско-германской границы, где предполагалась обширная зона затопления.

В том же году руководству СССР были направлены новые сообщения Брайтенбаха, который докладывал о создании фирмой «Хорх» бронетранспортера; о новом цельнометаллическом бомбардировщике фирмы «Хейнкель»; о новом цельнометаллическом истребителе; о специальной броне, предохраняющей самолет от пуль и осколков снарядов; об огнеметном танке; о зажигательной жидкости. Леман также информировал советскую разведку, что на 18 судоверфях Германии начато строительство подводных лодок, предназначенных для операций на Балтике и на Северном море.

Поток поступавшей от Брайтенбаха информации застопорился лишь в 1936 г., когда в гестапо поступил донос, согласно которому Леман якобы на рубеже 1920–1930-х гг. придерживался антифашистских убеждений. Было проведено служебное расследование, ознакомившись с результатами которого шеф гестапо Мюллер вынес вердикт: прекратить дело «за недоказанностью вины». Однако через несколько недель произошел трагикомический случай. Арестованная гестапо некая фрау Дильтей заявила, что советское торгпредство имеет в гестапо своего человека, и его фамилия Леман. За «дядюшкой Вилли» в одну из суббот велось наружное наблюдение, о чем ему доверительно сообщил сослуживец – участник операции. Как выяснилось впоследствии, фрау Дильтей сожительствовала с сотрудником гестапо – однофамильцем Лемана. Но тот изменил своей любовнице, которая из чувства мести и сделала ложный донос в полицию. Подозрения с «дядюшки Вилли» были сняты. Чтобы окончательно рассеять сомнения начальства в своей преданности национал-социалистической партии, «дядюшка Вилли» 1 мая 1937 г. вступил в НСДАП, получив членский номер 5 920 162.

После этого Брайтенбах продолжил свою разведывательную работу в пользу СССР. Особую ценность для Москвы имели секретные материалы о новых вооружениях вермахта: танках, боевых самолетах, подводных лодках и даже о химическом оружии.

Леман сообщил об особых мерах режима секретности, введенных гестапо для охраны государственной тайны в области разработки и производства новых видов вооружений. Однако эти меры не помешали ему продолжать добывать секретную информацию о военном потенциале Германии. От Лемана советская разведка узнала, что в Наундорфе (Силезия) на заводе фирмы «Браваг» под личным наблюдением Геринга проводятся секретные опыты по изготовлению бензина из бурого угля. Эта информация указывала на то, что, готовясь к войне, Германия искала заменитель нефти, которой ей остро не хватало. В ноябре 1936 г. Леман сообщил о каналах переброски немецкого вооружения в Испанию для Франко. В феврале 1937 г. он передал информацию о строительстве нового секретного завода по производству боевых отравляющих веществ.

Леман снял копию с секретной инструкции, в которой перечислялись 14 видов новейшего вооружения, разрабатываемого для вермахта. В 1937 г. Леман даже передал Зарубину экземпляр доклада «Об организации национальной обороны Германии», имевшего гриф «Особой важности, только для высшего руководства».

Сталинские чистки

Зарубин, единственный кадровый советский разведчик в Берлине, который лично