Вскоре они подошли к большим двустворчатым дверям из морёного дуба. Человечек распахнул двери и снова склонился, пропуская баронессу в большой кабинет. За столом, стоящим ближе к большим арочным окнам, сидел крупный лысоватый мужчина. Служащий просеменил к столу и что-то тихо начал говорить ему. После этого тихонько вышел из кабинета.

Мужчина поднялся из-за стола и склонился в вежливом приветствии.

— Баронесса Виленская, рад видеть вас, какое у вас дело?

Не отвечая на приветствие, Елена Михайловна прошла к столу и положила конверт с большим двуглавым орлом, сидящим на куполах, на стол перед законником и приказным тоном озвучила:

— Необходимо срочно провести документы по этому прошению

— Вы позволите? — Законник взял конверт и аккуратно вытащил из него бумаги.

— Присаживайтесь, госпожа баронесса, это займёт некоторое время, — сказал мужчина, углубившись в изучение бумаг.

Баронесса присела в кресло, стоящее напротив стола в некотором отдалении, недовольно поджав губы, отчего показалось, что губ у неё нет вовсе.

Когда Елена Михайловна уже начала «закипать» чиновник оторвался от бумаг и спросил:

— А почему барон Виленский сам не приехал?

Баронесса вскинула голову, задрав нос так, что стали видны раздувающиеся ноздри и резко ответила:

— Барон Виленский выполняет поручение императора и ему некогда этим заниматься, поэтому он попросил меня, свою сестру.

К концу фразы баронесса повысила голос так, что слово «сестру» она уже практически прокричала.

Законник поморщился, но спокойным голосом задал ещё один вопрос:

— Насколько я знаю семейным законником, представляющим интересы вашей семьи, является господин Бертельс, почему барон не поручил это ему?

Баронесса вскочила, лицо её исказила разъярённая гримаса:

— Я не понимаю, что это за допрос? Я пришла в главную коллегию, чтобы самой убедиться том, что документы о разводе будут проведены в срок и воля императора и барона будут выполнена до того, как станет поздно. Верните мне документы, я поеду во дворец, пусть узнают, что в главной коллегии отлынивают от работы.

Напор от баронессы был такой силы, что дежурный законник даже растерялся, взглянул ещё раз в документы, убедился в подлинности подписи императора и печати.

— В самом деле, кто их разберёт этих аристократов, — подумал он, — ещё и вправду пойдёт во дворец, а мне до пенсии год остался. А вслух сказал:

— Вы правы, госпожа баронесса, не стоит расстраиваться, сейчас всё сделаем

Взял в руки колокольчик и позвонил. На звук явился человечек, очень похожий на того, который привёл баронессу в кабинет. Законник передал ему документы и приказал принести гербовые бумаги. Затем обратился к баронессе:

— Госпожа баронесса будет ожидать здесь или мы могли бы прислать документы к вам домой.

— Здесь, — буркнула Елена Михайловна, глубже влезая в кресло, как будто опасалась, что её могут выгнать

— Но это может занять несколько часов, по правилам необходимо сделать копии всех документов, а каллиграф у нас сегодня один.

— Тогда пусть начинает быстрее, — резко ответила баронесса и добавила— принесите мне чаю.

Дежурный законник снова поднялся из-за стола и, поклонившись вышел из комнаты, вежливо сообщив:

— Сей же час распоряжусь, госпожа баронесса, не извольте беспокоиться

Да, законник переживал за свою пенсию, но всё же его смущало то, что прошение было подписано в январе, сейчас был уже май, и по какой причине баронесса или сам барон с тех пор так и не обратился к семейному законнику.

Он распорядился принести баронессе чаю и послал человека к господину Бертельсу, сообщить тому, что в коллегии баронесса Виленская с документами.

И, если бы в этот день семейный законник барона Виленского смог прочитать послание из коллегии, то вероятно, история с прошением о разводе на этом бы и закончилась.

Безусловно, он бы сразу примчался в коллегию и остановил бы баронессу, тем более что обладал полномочиями, данными ему бароном. Но вчера господин Бертельс обедал у тёщи, и он либо отравился суточными щами, либо пища была слишком жирной. Поэтому несчастный всю ночь мучился рвотой и болями. Только под утро все (про)очистительные процедуры дали свой эффект и измученный законник уснул. Супруга не стала его будить, решив, что записка не от клиента, а из коллегии, поэтому может и подождать.

Дежурный законник, подготовил все необходимые бумаги, затягивая процесс насколько возможно, но поскольку так и не получил ответа от господина Бертельса, то в конце концов процедура был завершена. Один пакет был выдан баронессе Виленской как представителю брата, второй остался в коллегии, чтобы на следующий день отправиться в Никольский уезд для вручения уже бывшей супруге барона Виленского, а третий остался в коллегии для передачи в Архив.

* * *

Этим же днём, но позже, графиня Балашова ехала от Алябьевых, настроение у графини было прекрасное. Сегодня в салоне Светланы Фёдоровны собралось около двадцати представительниц дворянских семей столицы. Некоторые приехали с дочерями, некоторые с мужьями. Конечно, мужья не сидели на литературных чтениях, но небольшой фуршет до и после, организованный по кравецкой моде, без всяких супов и ложек, подразумевал совместное общение. И Елизавета Петровна в полной мере воспользовалась предоставившимися возможностями.

Она вспоминала сначала удивлённые, потом сочувствующие, а в конце решительные лица женщин, когда она им рассказала, кто едет на майские сезоны, и какой риск для всех тех, кто бережёт свою репутацию. Охавшие и ахавшие женщины даже и не догадывались, что спички, которыми уже привыкли пользоваться их слуги, прекрасное и душистое мыло, которое все обсуждали, и которое не всем досталось, модные нынче украшения из чернёного серебра, что всё это появилось в Стоглавой империи благодаря женщине, которую они дружно собирались подвергнуть остракизму*.

(*В переносном смысле слово «остракизм» означает гонение, неприятие, отвержение, презрение со стороны окружающего общества)

— Вы говорите, что баронесса Виленская собирается представляться на мануфактурной выставке? — переспросила Светлана Фёдоровна Алябьева, супруг которой был главой мануфактур-коллегии.

— Да, говорят, что её отец связан с выпуском новинок и, можете себе представить, она сама будет представлять новинки на выставке. Мужа с сыном бросила, от дочери отказалась, а всё туда же, надеюсь, что её с позором выгонят не только с выставки, но и из столицы. — Вдохновенно отвечала ей графиня Балашова, с радостью отмечая, что все остальные, стоящие неподалёку, с интересом прислушиваются.

И теперь, сидя в карете, графиня практически потирала руки, вспоминая как известная на всю столицу сплетница, княгиня Софья Андреевна Полосутина почти облизывалась, впитывая в себя подробности про Виленскую. Эта точно выполнит всю работу за Балашову, и уже завтра вся столичная аристократия будет знать, что в Москов едет баронесса Виленская, которая «изменила мужу со