Я повернулась к толпе фейри и обнаружила, что большинство стоят к нам спиной. Кому из них не наплевать на умирающую служанку?

– Сделайте что-нибудь! – потребовала я.

Никто не обернулся. Иола билась в конвульсиях. Ее глаза были выпучены и налиты кровью, а язык высунут под неестественным углом.

Я не позволю этому случиться вновь. Я не могу просто смотреть, как умирает другой человек, пока равнодушные фейри стоят рядом. Я не стану.

Моя кожа как будто снова вспыхнула, как тогда в шатре. Пальцы покалывало, будто я давно ими не двигала, а мышцы задрожали.

– Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! – закричала я, и голос эхом разнесся по бальному залу.

Мой взгляд выхватил кроваво-красное платье – Талия проталкивалась через толпу, таща за собой Гвидиона. Я чуть не вздохнула от облегчения, ведь Гвидион – целитель.

Талия выжидающе уставилась на жениха, а я отодвинулась в сторону, освобождая ему место. Гвидион не пошевелился.

Я выдохнула.

– Исцели ее. – В моем голосе скользнуло недоверие.

– Что с ней? – спросил он слишком лениво.

– Я не знаю. – Меня все больше окутывало раздражение, достигая точки кипения. Я перевела взгляд на Талию в поисках поддержки, но она тоже смотрела на Гвидиона со смесью отвращения и замешательства.

– Это моя служанка, – высокомерно сказала Талия. – Если кто-то отравил ее, то это личное оскорбление мне.

Была ли Иола отравлена или просто заболела, скоро это не будет иметь значения, потому что, пока они стоят и обсуждают детали, Иола может умереть.

– Я приказываю тебе исцелить ее, – сказала я Гвидиону со всей уверенностью, на которую была способна.

Он поднял бровь. Не разозлившись, а скорее удивившись.

– По какому праву?

– По… этому праву? – Я указала на идиотскую корону.

– Она мало что дает, если у тебя нет поддержки. Нет… союзников.

Я закрыла глаза, понимая теперь, к чему он клонит.

– Ты отвратителен, – прошипела я. – Может быть, хуже, чем все остальные.

Я злилась на себя за то, что поверила, будто Гвидион лучше или чем-то отличается от остальной семьи лишь потому, что он не был столь откровенен в своих замыслах.

– Ты так думаешь? – спросил Гвидион с искренним любопытством. – А мне так не кажется. Я просто не люблю проигрывать. А теперь давай обсудим. Вероятно, у твоей подруги осталось меньше минуты, прежде чем ее сердце остановится навсегда.

Я наклонилась и прошептала ему свое настоящее имя, и необратимость происходящего накрыла меня, как крышка гроба.

Часть IV

Единственный способ избавиться от искушения – поддаться ему.

Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея»

Глава 54. Лонни

Когда я была служанкой, то с нетерпением ждала дня купания. Позднее, в темнице, я чуть не забыла, что вообще такое чистая вода. Теперь же, в вычурной, богато обставленной башне Сайона, у меня сложились сложные отношения с ванной комнатой.

С одной стороны, я бесконечно полюбила ее. Я часами нежилась в ванне, перепробовав все сладко пахнущие масла. После этого я сидела в чистом полотенце, а Иола расчесывала мои волосы. Это было настоящее блаженство, и, уверена, мне будет больше всего этого не хватать, когда все это неизбежно закончится.

С другой стороны, я постоянно помнила о том, что, пока я нежусь в роскоши, другие голодают. Замерзают. Умирают. И я ничего не могу с этим поделать.

То же самое было и с замком.

Иногда его красота ошеломляла меня. Еда, тепло и роскошь почти заставляли позабыть про ненависть. Но затем я замечала герб Вечных и как будто снова возвращалась в подземелье. Вспоминала о смерти сестры. О мерзком шатре Пэнвилля. О дне, когда забрали мать.

Я была рада тому сиюминутному просчету во время танца с Сайоном и тому, что дальше дело не пошло. Это стало напоминанием о том, как легко меня сбить с пути.

И почему я никогда не должна забывать.

Сегодня отсутствие Иолы служило болезненным напоминанием о том, как бесстыдно наслаждаться ванной, пока ее нет, чтобы поболтать со мной или поспорить, когда я предложила хоть раз причесать ее в ответ.

– Лонни?

Сердце подпрыгнуло, и вода плеснулась через край ванны, когда я слишком быстро села. Я крикнула во весь голос:

– Иду, Иола!

Открыв дверь, я тут же отшатнулась.

– А где Иола? Она в порядке?

– Доброе утро, – сказала Энид почти искренне, протискиваясь мимо меня в комнату. – Иола все еще выздоравливает. Ее не будет на работе еще несколько дней.

Я вздохнула с облегчением.

– О, хорошо. Но ведь она в порядке?

– Да. Благодаря тебе.

Я потрясенно подняла брови и застыла, ожидая подколки. Но ее не последовало. Впервые Энид смотрела на меня без презрения во взгляде. Это была не совсем привязанность. Не совсем уважение, но, кажется, намек на что-то более неуловимое. Я не могла понять что.

– Это Бэйра заставила тебя прийти? – спросила я, чувствуя неловкость.

– Нет, я сама вызвалась. – Она нахмурилась, будто сожалея об этом. – Хочешь, чтобы пришел кто-то другой? Я не буду кланяться, если ты этого ожидаешь.

Я улыбнулась. Вот теперь Энид была больше похожа на себя.

– Нет, я рада, что ты пришла.

Она подозрительно на меня глянула.

– Если тебе интересно, это был яд.

– О. Да. Я так и думала.

Гвидион смог исцелить Иолу за считаные секунды. И не кормил ее своей кровью, как я заметила. Я же постоянно задавала себе два вопроса. Кто отравил ее? И, что более важно, почему?

Я могла лишь упрекнуть себя за то, что не была достаточно внимательной. Если бы я не отвлеклась – и так глупо, – я, быть может, заметила бы, как все произошло.

– Что на кухне говорят? – спросила я.

Энид подняла голову, проводя рукой по краю шкафа, будто оценивая подлинность позолоты.

– Насчет чего?

– Ну, например, кто мог отравить Иолу.

– Ничего конкретного. Многие думают, что это сделала ты.

Я вздохнула, проводя рукой по лицу.

– Чудесно.

Придется просто добавить это к моему растущему списку неразрешенных вопросов. Надеюсь, если я найду ответ хоть на один, остальные вещи начнут проясняться.

– Слушай, Энид, – я решила поменять тему, – Иола так и не смогла достать мне штаны. Как думаешь, может, получится найти что-то, кроме этого?

Энид взглянула на юбку моего прозрачного платья и поморщилась.

– Почти наверняка.

Я спустилась по ступеням замка с высоко поднятой головой. Утро было тихим, и над травой мирно висел туман, а солнце еще не успело прогреть воздух, так что было непонятно, будет ли этот день теплым.

Я кивнула стражникам, и те