Шрифт:
Закладка:
– Я думаю, результатами первого дня наступления мы можем быть довольны, – сказал Верховный, заслушав доклад начальника Генштаба. – Показательно, что ни в одном месте немцам наши войска остановить не удалось. Надеюсь, это заставит кое-кого задуматься. Посмотрим теперь, как войска проявят себя в маневренных боях…
На второй день наступления фронты ввели в прорывы полностью укомплектованные танковые армии: 5-ю гвардейскую на 1-м Прибалтийском, продавливающем немецкие позиции в направлении Виттенберга; 2-ю и 3-ю гвардейские в полосе 2-го Белорусского, обходящего Берлин с севера; еще две, 1-ю и 4-ю гвардейские, южнее, в полосе 1-го Украинского; и, наконец, еще одну, 6-ю гвардейскую, еще южнее, на 2-м Украинском.
Все потери, понесенные танками и самоходками при прорыве, относились к собственным или приданным частям общевойсковых армий или отдельных корпусов и могли за короткий срок быть возмещены накопленной техникой и людьми прямо на передней линии. Одна свежесформированная танковая армия оставалась «про запас», так же, как и достаточно многочисленные танковые, механизированные и кавалерийские корпуса – из тех, что пока не были задействованы в бою.
Сквозь образовавшиеся в линии фронта прорывы на запад текли реки людей и техники, захлестывая Германию, Венгрию и Словакию.
Тем временем в немецком военном руководстве под контролем принявшей общее руководство «сводной комиссии» из представителей военных кругов США, Британии и Франции срочно менялись занимающие высшие должности генералы. Каждый вновь назначенный (исключительно из воевавших на Восточном фронте) был полностью уверен, что теперь-то все будет как надо. Что уж он-то с помощью новых союзников расквитается с усатым чертом и его азиатскими маршалами за два года унижений.
Через германские границы на восток шли колонны союзной бронетехники, артиллерии и пехоты, солдаты которой настороженно оглядывали заискивающе улыбающихся немцев, несмело кричащих что-то одобрительное и приветственное, стоящих у дверей своих домов, когда огромные крытые грузовики с белыми звездами на дверцах машин проходили мимо, обдавая их удушливым выхлопным дымом.
Фронтовики британских и американских частей относились к немецкому гражданскому населению с брезгливостью и презрением, а к ставшим теперь вроде бы союзными германским солдатам – с плохо скрываемой злобой. У немцев остались оружие, знаки различия, ордена, военная организация и вся техника, которая теперь перемещалась на восток бок о бок со своими недавними врагами. Немецких солдат кормили, заправляли, обмундировали, снабжали только свои службы. Причем кормили и снабжали в последнюю очередь, только после того, как все, что не было отмечено приставкой «эрзац», доставалось «западникам», которые забирали нужное им, не затрудняя себя какой-либо бумажной волокитой.
Никто особо не скрывал, что немцев на Восточном фронте собираются использовать в качестве пушечного мяса, поскольку проливать свою кровь за вонючих гуннов или джерри[103] уроженцы Северной Америки, Британских островов, а тем более Австралии или Новой Зеландии вовсе не собирались. Многие открыто выражали свое пожелание, чтобы немцев там и похоронили, после чего, как рядовые не сомневались, в Вашингтоне сумеют договориться с «дядей Джо», отдадут ему честно заработанную часть пирога, и все будет нормально.
Информацию о прорывающихся им навстречу русских танках большинство фронтовиков из армий бывших «западных союзников» встречали с ухмылкой. Чем быстрее русские встретятся с ними, тем лучше – тогда джерри перестанут пороть чушь. Русские их просто передавят, а если при этом слегка поцарапают себе кулаки, так не в первый же раз.
В возможность настоящей войны никто особо не верил, даже многие немцы. Почти все полагали, что отчаянное сопротивление немцев на Восточном фронте просто покупает тем время и территорию, по которой будут определять будущую границу зон влияния, как в свое время собирались делать в Финляндии. О том, что в итоге главная роль в определении финско-советской границы принадлежала все же Сталину, а не Паасикиви, многие не имели представления.
Вообще политическая наивность людей, поставленных своими народами к кормилу власти во время войны, была поразительной. Американцы и англичане передали Советскому Союзу десятки тысяч грузовиков, тысячи боевых самолетов и танков. Они везли это через пески Ирана и ледяные воды Арктики, охотничьи угодья люфтваффе и кригсмарине. Советскому Союзу в течение нескольких лет предоставлялись передовая военно-техническая информация и технологии. Теперь в Британии и США спрашивали: что они получили за это?
Золото. Слитки с чеканными печатями Госбанка, за исключением нескольких тонн, погибших с «Эдинбургом»[104], перекочевали в подвалы государственных хранилищ западных стран. Но ведь золото – это условность! Зачем золото стране, которая настолько огромна и разнообразна, что почти не нуждается во внешней торговле? Ей нужны технологии и военное оборудование, и за них она честно заплатила. Но зачем у нее взяли это золото?
В Советском Союзе почти не носят обручальных колец: это считается мещанством, и эту глупую церковную традицию осуждают партийные органы. В Советском Союзе не ходит в обращении золотая монета, да и серебряная особо не ходит – после исторической фразы Ленина: «Надо расстрелять как можно больше кассиров»[105]. Из золота делаются ордена и медали, некоторое его количество используется в радиотехнике, но это и всё! В остальном оно бесполезно.
Да и само количество полученного золота совершенно не соответствовало объемам предоставленной Советам помощи. Да только «Ройял Соверен» и «Милуоки», переданные советскому Северному флоту в счет дележа итальянских кораблей, до которых они не могли пока добраться по географическим причинам, достались им, получается, даром! Эсминцы, многочисленные тральщики, торпедные катера – все это русские получили, когда были союзниками, а теперь…
Чины в политическом руководстве Соединенных Штатов и Великобритании, которые осознавали истинный размер помощи, фактически оказанной врагу, употребляли по этому поводу слова, которых не было в больших словарях английского языка: woody или rum-dum с американской стороны[106], loony или dippy[107] с английской были наиболее простыми из них. Немецкий язык был не менее богатым, но немцы о многом не были в курсе, для их психики вполне хватало того давления, которое русские оказывали на нее сами по себе.
Маленькой хорошей новостью было известие о том, что назначенный к переходу в Мурманск для передачи русским эсминец «Линкольн» был задержан в Лох-Ю вместе с крупным конвоем, на который они, возможно, еще рассчитывали. Таким образом, последним прошедшим в Советское Заполярье союзным конвоем стал августовский JW-59. В безуспешных попытках его атаковать немцы потеряли три субмарины: две были потоплены «эвенджерами» с английского авианосца, а одна – советским эсминцем «Дерзкий». Он оказался единственным участником этого столкновения, который принес какую-то пользу своей стране.
«Сборище идиотов», – сказал по этому поводу еще один человек, владеющий информацией в полном объеме. Говорил он, разумеется, по-русски.
