Оказавшись в кабинете, я привычно уселся на кресло и порадовался тому, что мою просьбу удовлетворили. На столе стояла полная пиала шоколадных конфет.

— Вадим Иннокентиевич, я обнаружил на станции ГЭС семь трупов. Все гражданские. Их тела я не захватил. Нужно будет выслать группу для захоронения и опечатывания станции.

— Сделаем. Что с пробоем? — спросил Трифонов, глядя куда-то в пустоту.

— Внутри пробоя нашел сорок трупов и десять человек в тяжелом состоянии. В процессе транспортировки один раненный погиб. Девять выживших истребителей сейчас на лечении в моём родовом санатории, — соврал я; ну не рассказывать же мне про Дубровку.

— Каков прогноз?

— На их восстановление потребуется месяц. Но надеяться на то, что они вернутся к работе истребителями, не стоит. В пробое оказался монстр. Паучиха. Бойцов связали и ввели в их тела желудочный сок, который растворил мышцы и некоторые органы. То, что я успел спасти девятерых — уже чудо.

— Твою мать… И так работать некому, а мы на ровном месте… — выругался Трифонов, но, взяв себя в руки, посмотрел мне в глаза. — Благодарю за службу, Виктор Игоревич. Если бы не ты, то мы могли бы потерять ещё много ценных кадров.

— Да бросьте. Дело-то житейское, — отмахнулся я и взял конфету из пиалы. Как только я развернул фантик, в нос тут же ударил аромат ликёра. — Ммм! Пьяная вишня? Отличные конфетки у вас, товарищ штабс-капитан!

— Хрен с этими конфетами, — натянуто улыбнулся Трифонов. — Сверху пришла разнарядка на твоё повышение. За заслуги перед родиной, так сказать. — Вадим Иннокентиевич достал из ящика стола очередную грамоту и протянул мне. Напечатанный текст и внизу подпись императора. Мол, Виктор Игоревич, молодец и всё такое. — Поздравляю, теперь ты истребитель третьего ранга. — Пожал мне руку Трифонов.

— Ого! Вот за это спасибо! — радостно выпалил я.

— Ха-ха! Что я вижу? Дубровский радуется повышению? А где же твоё типичное возмущение в стиле «А где повышение зарплаты?», «Почему мне не выдали новый божественный артефакт?» и прочее?

— Нет, вы не подумайте. Мне до сих пор плевать на все эти звания и звёздочки. Радуюсь я потому,что Фёдор Лунгин тоже истребитель третьего ранга. Смекаете? — Расплылся я в улыбке.

— И теперь ты будешь над ним издеваться из-за того что он к третьему рангу карабкался десять лет, а ты за год осилил? — Осуждающе сказал Трифонов.

— В самую тютельку, господин штабс-капитан!

Я поднялся с кресла, забрал грамоту, скрутил из неё кулёк и высыпал туда все конфеты из пиалы.

— Топай отсюда. Вандал хренов. Ничего святого, — покачал головой Трифонов.

— Вадим Иннокентиевич, так это ж просто бумажка. Для меня куда важнее наши с вами дружеские отношения. Кстати, мой бог покровитель просил передать, что прянички у вас отменные.

— Ага. Пусть на чай заглядывает. Уверен, он про тебя сможет рассказать много интересного.

— Ха-ха! Да я и сам могу рассказать. Только у вас вечно чая нет. Либо кофе, либо ничего.

— Дубровский! — рявкнул Трифонов. — Ты достал бухтеть! Топай. Будет тебе чай в следующий раз.

— Поймаф на флове, — радостно сказал я, жуя конфету, закрыл за собой дверь и направился на телепортационную станцию.

Истребители выстроились в ряд перед покойными братьями и смотрели на трупы с гордостью и почтением. Среди собравшихся я заметил Лунгина. Он сделал шаг вперёд и, приложив кулак к сердцу, рявкнул:

— Честь и слава!

Толпа отозвалась: «Слава и честь!». Истребители, как один, ударили кулаком в грудь, кивнули и разошлись по делам. Лишь десять человек из отдела криминалистики остались, дабы опознать тела. Фёдор, такой бойкий на публике, внезапно превратился в желе. Как будто из него вытащили все кости. Подойдя к лавке, он устало опустился на неё.

— Погиб кто-то из знакомых? — догадался я, присев рядом.

— Двоюродный брат. Артемий, — коротко ответил Фёдор. — А это ведь я привёл его в истребители.

— У него была своя голова на плечах, и решение вступить в истребители он принял самостоятельно. Не вини себя.

— Виктор, он же был совсем мальчишкой. Двадцать три года парню. А я ему все уши прожужжал какое великое дело мы делаем. Вот он и…

— Вот он и принял решение вступить в истребители. Каждый несёт персональную ответственность за собственную жизнь и всё что в ней происходит. Понимаешь? По-другому не бывает. Жалко парня, но ты не виноват в его смерти.

— Так-то может ты и прав, но…

— Но тебе стоит сейчас закрыть рот, пойти к Трифонову взять отгул, а лучше отпуск. После отвезти покойного брата его родителям. Оплакать его в кругу семьи, Анна поедет с тобой.

— Да зачем…

— Это не обсуждается, — настойчиво сказал я. — Тебе нужна поддержка. А кто поддержит лучше любимой женщины?

— Спасибо, — шмыгнув носом, сказал Фёдор и хотел было меня обнять, но заметил у меня значок истребителя третьего ранга, а ещё увидел грамоту с гербовой печатью, в которую я завернул конфеты. — Какого хрена? — изумился он.

— Ну, так бывает, — пожал я плечами. — Едешь в командировку — и ненароком налаживаешь отношения между Россией и Японией.

Эх, а я ведь собирался хвастаться и доставать Лунгина, но в текущих реалиях это было бы подло. Поэтому и пришлось ограничиться скромным объяснением.

— Виктор Игоревич, ты не перестаёшь меня удивлять, — улыбнулся Фёдор и, кивнув своим мыслям, поднялся. — Ты прав. Нечего нюни разводить. Всё уже случилось, и остаётся только жить с последствиями. Пойду к Трифонову.

Пожав на прощание руку Лунгина, я направился к Николаю. Привратник, как и все на станции, посматривал на проводимое опознание.

— Николай, коньяка у меня всё ещё нет с собой, но есть конфетки с ликёром. Будешь? — Я протянул ему кулёк и привратник на автомате взял горсть конфет.

— Виктор Игоревич, как ты выжил там, где погибло столько народу?

— Не знаю. Видать я заговорённый, — пожал я плечами. — Докинь меня до Минска, пожалуйста.

— Заговорённый… — повторил за мной Николай. — Понятно… Минск? Да, сейчас сделаю.

Словно в трансе, привратник стал создавать пространственный переход из водоворота рун, парящих в воздухе. Полыхнуло синим, и портал открылся. Ну, здравствуй, Минск.