— Я здесь не причем. Алиса действительно упала с лестницы, а Олеся ей помогла — вызвала врача…

А я вцепилась в бусы-заколку на груди. Топик сдерживало от падения с тела небольшое украшение. Бусинки металлические были пришиты к ткани и оборачивались вокруг моей шеи. И вот это украшение очень помогало успокоить нервы. Я непрестанно теребила бусинки.

— Я? Ээээ? — не могла собрать мозги в кучку. — Не причем? Видишь, я каждую катастрофу ассоциирую с тобой, — попыталась улыбнуться в этой напряженной обстановке. Хаски сделал внезапный шаг в мою сторону, а я назад отступила, но проблема — там стена была.

Макушкой невольно стукнулась о черный кафель туалетной комнаты, но не обратила внимания.

Выпалила из себя:

— Я все равно тебя ненавижу! — он наступал медленно, боясь спугнуть добычу, которая попала в капкан. Наблюдал, не торопился. Когда подобрался ближе я постаралась лопатками врасти в кафель. Туалет и Хаски рядом ассоциировались с чем-то плохим.

Хотелось зажмуриться от морального давления рядом с ним. Он невероятно большой по сравнению со мной и как-то это давило всегда.

— Это хорошо, — я расслышала довольные нотки в его голосе.

Это как? Неуверенно подняла взгляд на него. Встретилась с голубыми, спокойными и даже, кажется, улыбающимися глазами Хаски и поверить не могла.

— Я предпочту, чтобы ты ненавидела меня, а не это равнодушие, что демонстрируешь Шмонту. Ты ненавидишь меня, и эта ненависть внутри не дает тебе возможности забыть обо мне. Просыпаешься с утра и думаешь обо мне. Едешь в университет, учишься, получаешь смс от меня и все время ненавидишь и думаешь обо мне. Вечера и ночи ненавидишь и думаешь обо мне. У меня точно также, за исключением ненависти.

Наверное, так ощущает себя человек, которому леской сдавило горло, и он в предсмертных муках ловит галлюцинации. Он не шутит? Я, не мигая, изучала мужское лицо, эти идеальные контуры губ-уточки, нос. Почувствовала дыхание на своих волосах.

Руки Хаски внезапно скрестил на этой серой олимпийке спортивного костюма. Даже не переоделся после нашего утреннего происшествия, при условии, что он чистюля и переодевается чаще чем женщина. На каждое мероприятие по-разному надо выглядеть. Или здесь все время сидел? И, кажется, небольшой запах алкоголя от него.

Я ведь правильно его поняла? Его мысль?

— Эмм… — очень сложно смотреть в его холодные голубые глаза, они как льдинки всегда замораживали до сердца. — Зачем тебе ненависть? А разве ты не хотел, чтобы я… я… полюбила тебя?

Почувствовала, как огонь забурлил по крови, едва не сжег всю мою кожу, руки, шея загорелась, щеки. Я ЭТО спросила у Хаски!? А вместо ответа увидела, как медленно губы растянулись, явив ямочки для меня. Сглупила, да? Не правильно поняла его мысль? Он же не об этом? Или об этом говорил?

— Я это услышал от тебя? Любовь из твоих уст звучит странно… А ты смогла бы полюбить меня?

Перестала дышать, когда мужская правая рука прислонилась к плитке рядом с моим плечом. Нервно вздрогнула, а лицо Хаски опустилось ниже, сократив расстояние между нами до минимальных размеров. Он улыбался почему-то. Что его радовало?

— Я не прекрасный принц, — тихий шепот овевал лицо. — Более того я порой ужасен, правда? Никого не жалею и не уважаю. Во мне нет ничего хорошего, меня не за что любить, поэтому любви от тебя не жду.

Это просто не мыслимо. Губы Дмитрия резко приблизились ко мне. Одновременно кончики его пальцев поймали мой подбородок, заставив поднять лицо.

— Руки убери! — грозно вскинулась на его действия. Так он и послушал. Чуть наклонил голову, чтобы видно носами не стукнулись. — Я тебя предупредила! — выпалила прежде чем, сухие прохладные губы едва заметно коснулись моих, которые мечтала убрать куда-нибудь подальше. Я почувствовала этот непонятный поцелуй без языка, без требования большего и в конец разозлилась. Открыла рот и укусила Хаски за его особенно пухлую, нижнюю губу.

Убрал свои руки сразу и отошел от меня и стены.

— Бастард тебя разззз… — и видимо до него дошло, что это выражение предполагает раздирание меня. Посмотрел на меня, а потом пальцы прислонил к своим губам и зубами закусил.

Периодически бросал взгляды, как псина, которую я пнула палкой. А это даже приятно, на секунду захотелось улыбнуться.

— Я приготовился получить, как обычно, по яйцам.

Это просто немыслимо.

— Ты меня продал! — четко выговорила, пока Хаски приходил в себя. — Продал, как последнюю тварь. Так не обращаются с людьми, которые «нравятся».

Попыталась слово «любовь» заменить на более нейтральное. «Нравится» вполне подойдет.

— Ты меня выбесила… — раздраженно озвучил, при это лицо его изуродовалось гневными морщинами вокруг глаз и лба. Руку Дмитрий отнял от губ и опустил вниз по бедру. — Мне ты, блядь, всегда «нет» говоришь, а Максу сказала «да».

Я изумленно приподняла бровь, совершенно не понимая о чем речь. Но поняла одно — ругательство явно было адресовано не мне, а скорее для связки слов.

— На яхте зажималась с ним, — более спокойно заметил.

Какой ях..? — вспомнила. Озарило вспышкой воспоминание. Макс, когда зажал возле перил. Да я могла, что угодно пообещать Максу, лишь бы отвалил.

— Слышал? — уточнила у него, но не получила ответила. — Да мало ли что я сказала! — всплеснула руками. — Ради спасения гордости, я могла ему и в любви признаться! Да, вообще, почему я оправдываюсь перед тобой!? Я не должна перед тобой оправдываться!

— Должна, — ответила самодовольная морда.

— Не должна, — ответила уверенно.

Хаски вечно давил и телом, и своей самоуверенностью, от этого ощущения стремилась всегда отступить назад.

Как неудобно разговаривать с ним, шея затекала постоянно, да еще его рост под землю вбивал.

Руки Хаски и раньше жили отдельно, собственной жизнью и не спрашивали разрешения, поэтому в очередной раз проползли под моими руками и остановились на бедрах. Дмитрий подхватил меня под попой. И я вспорхнула вверх, пришлось ладонями опереться в мужские плечи.

У Хаски слишком хорошее настроение, это не к добру. Он улыбался уголком губ.

Что его радует, расскажите пожалуйста, это надо срочно изъять, поджечь и выбросить в туалет.

Теперь я выше Хаски на голову, а комната показалась незначительной, мелкой. Я такая же для него с высоты роста?

— Я, конечно, очень зол, что мой Бастард оказался одной из «этих» Вильмонт, — заговорил, глядя вверх на меня. Его лицо перекосилось на миг, а потом вновь стало тем же спокойным и вроде довольным. — Но с другой стороны, не мог же я обратить внимание на среднестатистического Бастарда, я выбрал лучшую из них!

Удивительно. Я, наверное, в