Я держала рот открытым для него, пока мои щеки не запылали, и когда мокрые струйки слюны просочились из уголков моего рта, вниз по подбородку, а затем еще дальше, капая в ложбинку между грудями, его ноздри раздулись.

Резким рывком он дернул меня за халат.

— Сними это. Покажи то, чего мне не хватает.

Мой желудок сильно сжался.

Черт.

Мне нравилось, когда он говорил так неумолимо. Это так возбудило и взволновало меня, что я подумала, что кончу прямо там.

Ватными пальцами я сбросила кимоно, и оно упало в кучу позади меня, оставив меня одетой в атласно-кружевные трусики и подходящий к ним бюстгальтер на бретельках. Когда я двинулась, чтобы опустить бретельку лифчика, его рука поймала мою, и он тихо сказал:

— Оставь его.

Почему-то я знала, что ему понравится это белье. В ту же секунду, как я увидела его, подумала о Твитче. Лифчик был удивительно нежным, с прозрачными кружевными чашечками и толстыми черными бретельками, перекрещивающимися повсюду, заставляющими меня выглядеть связанной, как подарок, которым я и была. Это показалось мне мечтой доминирующего мужчины, и я была внутренне рада, что на него это подействовало.

Я имею в виду, что точно помню, как он однажды сказал мне, что ему нравятся его женщины в шелках и всякой хрени с оборками, потому что они — подарки, которые нужно разворачивать.

Что ж, счастливого Рождества, Твитч.

Как будто он услышал мои внутренние мысли, его глаза блуждали по моему телу, и он пробормотал:

— Красиво. — Затем его хмурый взгляд вернулся. — Встань.

Было трудно подняться, когда этот придурок не протянул мне руку, но мне удалось встать так грациозно, как только могла, и когда я повернулась к нему лицом, то поймала, что он смотрит на мои сиськи своими прикрытыми глазами. Он с трудом сглотнул, затем протянул руку за спину, чтобы схватиться кофту и стащить ее.

И это тело.

Какое откровение.

Мои внутренности были в полном беспорядке. Мне хотелось плакать от чистой красоты его формы. Он был восхитителен, и я надеялась, что он даст мне разрешение провести языком по всей мускулистой плоскости его живота. Может быть, еще ниже, к впадинке, которая располагалась прямо под этим животом. Еще дальше, чтобы пролизать свой путь по этой вдавленной V, той самой V, которая указывала, как стрела, на то место, которое я хотела сосать так сильно, что оно подарит мне соленую сладость своего семени.

Черт. Хочу, чтобы он кончил мне в рот.

Он легко справился со своими ботинками и носками, стянул джинсы с ног и снял их. Конечно, он не снял свои боксеры, но то, как его твердый член выпрыгивал из-за приспущенного пояса, было чертовски горячо. После стольких лет я не была разочарована. И когда он подвинулся, чтобы сесть на край кровати, он широко расставил ноги и похлопал себя по коленям.

— Сядь.

Это было что-то новенькое. Я была немного смущена, но пошла охотно, и в тот момент, когда я села ему на бедро, глядя вперед, я поняла, почему он это делает.

Мы были прямо перед зеркалом на туалетном столике.

Его рука обхватила меня за талию и притянула назад, вплотную к нему, и ощущение члена, упирающегося в мою задницу, было почти невыносимым. Зная, что это навлечет на меня неприятности, и нисколько не заботясь об этом, я посмотрела в отражение, прямо в его глаза, и подняла руку к своей груди, вздыхая, пока перекатывала соски между пальцами.

Удивительно, но он дал мне мгновение, прежде чем его другая рука обхватила меня, сжимая так крепко, что я едва могла двигаться. И когда он прикоснулся губами к моей щеке, а затем, слегка прикусив, спросил смертельно тихо:

— Кто несет ответственность за твой оргазм?

Я раздраженно выдохнула и заработала еще один укус.

Я опустила глаза, но он положил суровую руку мне на подбородок и повернул меня лицом к себе, и когда я подняла глаза на его напряженный, пылающий взгляд, он был так мрачно красив, что я могла умереть.

— Ты, — прошептала я почти с любовью. И он это услышал.

Нежный поцелуй в челюсть был моей наградой.

Когда он дернул подбородком в сторону зеркала, я повернулась, чтобы снова посмотреть на наше отражение, как раз в тот момент, когда Твитч провел рукой по моему боку к бедру, чтобы сжать мой горячий холмик.

Жгучее желание, которое он вызвал, воспламенило меня. Мое сердце тлело, и когда он отпустил меня, чтобы обернуть мои волосы вокруг своей руки, я знала, что сделаю все для этого человека добровольно, просто чтобы доставить ему удовольствие.

Его грубые пальцы начали тереться об меня, и хотя я чувствовала, что теряю себя, я знала, чего он хотел от меня, и выдержала его взгляд. Он начал тереть сильнее, сохраняя свой медленный темп, и я сделала прерывистый вдох. Когда он схватил меня за бедро и перекинул мою ногу через свою, делая меня открытой для него, мое сердце бешено заколотилось. Я была так близко. И когда он большим пальцем сдвинул мои трусики в сторону, я закрыла глаза, благодарная, что он наконец-то прикоснется ко мне кожа к коже. У меня защипало кожу головы, когда он нежно дернул меня за волосы, заставив вздрогнуть, и я открыла глаза, чтобы посмотреть, как он водит средним пальцем вверх и вниз по моей щели, неторопливо, как будто у него было все время в мире.

Ну, а у меня нет. Я умирала здесь.

— Пожалуйста.

Еще один быстрый рывок, и я зашипела на выдохе. Пока я размышляла, в каком дерьме окажусь, если поддамся его прикосновениям, он тихо и нежно спросил:

— Это то, что тебе нужно, Ангел?

Прежде чем я смогла ответить, он ввел в меня средний палец. Мои губы приоткрылись, глаза расширились, и я тяжело вздохнула. Я нетерпеливо кивнула отражению, и он отпустил мои волосы, провел рукой по моей спине, прежде чем обхватить меня и ущипнуть за один нуждающийся сосок.

Стон вырвался у меня сквозь стиснутые зубы. И Твитч внимательно наблюдал, как мои бедра выгибались от его прикосновений. Его глаза потемнели, и он убрал от меня палец.

Черт возьми!

— Думаю, ты забыла свое место, Алекса.

Боже мой. Он назвал тебя Алексой. Это может означать только одно.

Молниеносным движением он перекинул меня через колени, и, прежде чем я успела пискнуть от возбуждения, его рука жестко и быстро опустилась на мою