Инфекционный больной?

— Нет.

— Инфицированный зомби?

— Это как? Тьфу! Не торопи меня, я сам все скажу! Я инф-ф-формированный человек, понял! Я, может, самый инф-ф-формированный человек в городе, понял! Все новости в город попадают через мой постоялый двор, вот так вот!

— Так что с клеткой-то?

— Не скажу.

— Как не скажешь? Ты только что сказал, что, если тебя не торопить, ты сам все скажешь. Я не торопил. Теперь ты говори. Логично?

Семеныч насупился, но все-таки с неудовольствием кивнул.

— Логично. Ладно, раз уж я так сказал — слушай. Но только — никому! П-с-с-с! Короче, Наше Величество — чмо. Совсем опустился. Три года назад в Челнах появился какой-то старый пень, который привел с собой одну девицу, — чтобы не соврать, реально сексапильную на двести! Нет — на двести семнадцать процентов! На нее многие слюной капали, но старпер был реально сильным магом и всех возбужденных отвадил. Как вскоре стало понятно — берег товар для лучшего покупателя. Я, короче, не знаю, как и когда он ее подложил — тогда еще не Величеству, а обычному градоначальнику, я свечку не держал — но подложил. Ну а наше чмо в постельке с ней последнего ума лишилось. Развелся наш дурак со своей женой, с которой тридцать лет прожил, женился на этой профурсетке, поселил ее в «Тюбетейке» и велел всем называть ее Прекрасная Государыня, а себя — Ваше Величество. Старую жену выгнал, детей на мороз выставил, из кровати с Прекрасной Государыней не вылазил, дела — запустил! И этот половой марафон нон-стоп довел его до того, что краше в гроб кладут. Одна радость у человека в жизни осталась, не король, а кролик какой-то. Все в свои руки старый пердун забрал, который теперь именуется Тестем Его Величества. Даже подорожные он отмечает. Причем дотошный — капец! Ни одного путника не пропустил старый пенек, всех чуть не обнюхал. Мне кажется — он здесь у нас в засаде сидит. Ждет кого-то.

— Я даже догадываюсь — кого, — согласно мотнул головой Псих, но отельер уже плохо воспринимал внешний мир и продолжал, не слушая.

— Ну и город заодно к рукам решил прибрать, старый колдун. И ведь приберет скоро, к бабке не ходи. От Величества уже одна тень осталась, стерся весь в своих постельных вольных упражнениях. Такие вот, брат демон, у нас дела.

— Дела — как пила, — согласился Псих. — И вперед, и назад ездит, только радости от этого — никакой. А клетка-то здесь причем?

— Чего?

— Клетка, говорю, зачем? — заорал Псих в ухо, как глухому.

— А! Так ведь это… Оно ведь как — Величество еще не совсем сбрендил, и в перерывах между эякуляциями иногда догадывается, что со здоровьем у него не все ладно. Так этот старпер присел ему на уши, что знает секрет заморских снадобий, которые могут продлить жизнь. Он, дескать, когда-то побывал на трех священных островах, где собрал все целебные травы. Но только мне сдается, что один из этих островов назывался Соловки и гулял он там в одноцветной робе с номерочком на груди. И с руками, сложенными за спиной. Вот. Я вообще про что?

— Ты вообще про клетку, но как-то очень окольно, — напомнил Псих.

— Да! Про клетку. Вот эти набранные на островах травы, дескать, надо заливать отваром, приготовленным из сердец и печени двадцати пяти детей. Грех, согласен, зато кто выпьет, тот тысячу лет не состарится — будет время отмолить. В клетке и сидят детишки, которым суждено пойти на приготовление отвара. Их надо три дня на ветру выдерживать перед тем, как отвар готовить, чтобы желчь из печени сошла. Поэтому Тесть Его Величества их туда с запасом напихал — на случай, если помрет кто. Народ от такого беспредела ропщет, но пока терпит. Старичок реально сильный маг, проверяли уже. Причем серьезные пацаны пытались его в темной подворотне встретить. Никто не вернулся. Давай, по последней накатим, бутылку добьем — и шабаш.

Разлили, выпили.

— И вот что я тебе скажу, демон, не знаю как тебя зовут, — промычал трактирщик, хрумкая квашеной капустой. — Не верю я, что тесть нашего дурака отваром пичкать будет — и никто не верит. Для себя лекарство делает. Или просто какой-нибудь ритуал проведет — и еще усилится. Тогда его вообще не сковырнешь. Вот мы и сидим с мужиками, думу думаем. Пара дней у нас еще есть — клетку с детишками сегодня утром на просушку вывесили.

Хозяин постоялого двора вдруг абсолютно трезвыми глазами посмотрел на Психа и добавил:

— Ну а раз уж вы пришли, может, и не придется нам с шашкой на танк кидаться? А, Псих?

— Узнал, значит? — хмыкнул обезьян. — С самого начала разводил меня, рожа небритая?

— Узнал, — не стал спорить Семеныч. — Я же не врал, что у меня здесь информационный центр. Слухами, знаешь ли, земля полнится, а сплетни о вас далеко впереди бегут. Так что ты мне скажешь?

— Пока ничего не скажу, — ответил обезьян, вставая из-за стола. — Теперь нам, как и тебе с мужиками, надо посидеть и думу подумать.

— Это правильно, — одобрил хозяин, скидывая объедки в одну тарелку. — Забирай свою свинину с гарниром, да иди. Я здесь быстренько приберусь, да тоже пойду. Жену обрадую, что ей с утра работать, а мне — болеть. Ох, и здоров же ты водку жрать, демон.

Глава сто двадцать первая

Г. Набережные Челны

(в которой поднимается детский вопрос)

г. Набережные Челны

Тукаевский сектор,

Локация Татарстан

55°42′ с. ш. 52°20′ в. д.

На совещании, стартовавшем глубокой ночью, присутствовали все паломники — включая Жира, которого Псих безжалостно протрезвил с помощью одного очень щадящего и потому невероятно редкого заклинания.

Обезьян коротко обрисовал ситуацию, а потом резюмировал:

— Такие дела. Что делать будем?

— Какие могут быть вопросы? — вскинулся Четвертый. — Детей спасать!

— С пониманием, — кивнул Псих. — Представляю, какие штрафы к Святости тебе выкатит Система, если бы дети погибли, а ты знал, но не попытался спасти.

— Да при чем здесь штрафы? — у Четвертого от обиды аж губа задрожала. — Даже если бы не было штрафов. Это же дети!

Т он с негодованием посмотрел на всех. Жир хмыкнул, Псих сидел с непроницаемым лицом,