– Где она? – спросил Валерий.

– В душе. Сказала, что ее психологическое состояние таково, что ей кажется, будто бы она грязная. Что ей постоянно нужно мыться. Смывать с себя вину.

– Пройдет, – сказал Ребров. – Я так понимаю, что в доме посторонних нет.

– Все смеешься? Вернее, издеваешься над нами? Считаешь, что мы напрасно ввязались в это дело? Что от нас проку мало?

– Нет-нет, что ты? – засмеялся Валерий. – Ты знаешь мое мнение по поводу твоих криминальных талантов.

– Смотри… – Женя показала взглядом на ноутбук, лежащий на столе. – Не выдержала, просмотрела там кое-что. Странно, что никто им не заинтересовался.

– Нашла там чего интересного? – спросила Наташа, которая сразу же, как только вошла на кухню, уставилась на ноутбук. – Ноутбук – это душа каждого человека. Его интересы, увлечения, связи.

– Да? А я и не знала, – буркнула Женя.

– Да брось ты злиться на меня! Я же со всей душой к тебе. Помочь вот хочу. Так что там интересного?

Тоня из вежливости предложила Наташе кофе, Ребров сразу отказался.

– Мне ее, честно говоря, жалко, – тихо произнесла Женя, косясь на дверь, где в любую секунду могла появиться хозяйка дома. – Весь последний месяц она изучала фермерское дело, интересовалась ценами на коз и телят, кур и индюшек. Ее интересовало сыроварение… Короче, она серьезно готовилась отбыть в Хвалынск к матери. Ну, и вещи, конечно, продавала.

Послышался шум подъезжающей машины – все устремились к окну. За воротами остановилось такси, оттуда вышла женщина и неуверенно двинулась по дорожке к дому.

– Это еще кто? – спросила, нахмурившись, Женя. – Вы видите то же, что и я?

– Да, – вздохнула Тоня. – По-моему, эта женщина серьезно беременна… Кажется, нам тут не придется скучать.

– Клара! – воскликнула Женя. – Ничего себе!

На кухню вошла Эмма. В банном халате до пят и с тюрбаном из полотенца на голове.

– Как хорошо здесь кофе пахнет!

Вид у нее был спокойный, она улыбалась.

– Там… – Женя кивнула на окно. И тут же раздался звонок.

Эмма вздрогнула, но не пошевелилась, оставалась стоять на месте.

– Я полагаю, что это Клара, – сказала Женя.

– Я открою, – вызвался Ребров.

– Только ее здесь и не хватало! – Эмма состроила страдальческую мину и рухнула на стул. – Тонечка, пожалуйста, налей и мне кофе.

Ребров вернулся с закутанной в норковую шубку женщиной. Из-под маленького белого кашемирового берета выглядывали волнистые русые волосы.

– Здрасте… – проговорила Клара, обводя взглядом присутствующих. Приблизилась к Эмме. – Эмма?

– Присаживайтесь, вам, думаю, тяжеловато с таким животом… – сказала Эмма, похлопывая рукой по сиденью стоящего рядом с ней стула. При этом она не сводила глаз со своей соперницы.

– Спасибо. Эмма, мне надо поговорить с вами.

– Понимаю. Конечно. Но хочу сразу предупредить, что у меня денег на похороны нет. Совсем.

– Ах, вы об этом? Не переживайте, мы с Денисом все устроили уже.

Эмма вспыхнула, покраснела, и все поняли, что в эту минуту она возненавидела еще больше свою молодую соперницу, которая увела ее мужа.

– Что ж… Хорошо. И что теперь?

– Дело в том, что нотариус, который занимался завещанием, уехал за границу, его нет в Москве. Но Денис, вы понимаете, о ком я говорю, да?

– Еще бы!

– Так вот. Он встретился с помощницей нотариуса, ее зовут Ольга Васильева. И она сказала, что завещание, к счастью, существует!

– Ну слава богу! – дрогнувшим голосом проговорила Эмма. – Надеюсь, вас с вашим не рожденным еще ребенком Виктор Владимирович не обидел?

– Не обидел. Он все оставил нам. Ольга видела завещание.

– Хорошо бы и мне на него посмотреть. – Эмма, на время потеряв самообладание, шумно выпустила воздух, сложив губы трубочкой. Ноздри ее при этом раздувались.

Женя подумала, что, будь у нее в руках пистолет, она, не раздумывая, выпустила бы в эту беременную Клару всю обойму.

– Увидите в свое время.

– И когда вы узнали об этом завещании?

– На днях, – не раздумывая, произнесла Клара и, забывшись, принялась скидывать с себя шубу.

Вероятно, ей тоже было не по себе. Стянула и берет, поправила волосы. Она была нежная и милая, розовая помада и румяна придавали ее лицу особое очарование.

Женя подумала, что Эмма ненавидит ее уже за ее молодость и красоту, не говоря о прочих ее достоинствах и преимуществах перед ней. В особенности ее наверняка угнетала завидная беременность Клары.

– Зачем вы здесь? – спросила Эмма ледяным тоном.

– Ну, во-первых, хотела выразить вам свои соболезнования, – кротко произнесла Клара. – Во-вторых, хотела сказать вам, что в связи с трагическими обстоятельствами разрешаю вам пожить в этом доме еще один месяц. Думаю, вам этого хватит, чтобы собраться… Я так понимаю, что все ценное, что здесь было, вы уже успели продать… Мне Виктор рассказывал.

В кухне стало так тихо, что слышно было дыхание всех, кто находился там. Никто, никто, конечно же, не ожидал такого цинизма и жестокости от этой молодой, внезапно разбогатевшей беременной женщины.

– Быть может, вы как-то отреагируете? – задрав дерзко голову, сказала Клара.

Под шубой у нее было широкое черное платье с кружевной вставкой на груди. На безымянном пальце блестело обручальное кольцо.

Женя предположила, что Клара нашла это кольцо где-то дома, вероятно оно было куплено Финягиным к свадьбе, которая так и не состоялась.

– Да, отреагирую, пожалуй! – воскликнула Эмма, сорвала с головы полотенце, тряхнула влажными волосами и гневно уставилась на нее. – Пошла вон, гадина!

– Ну уж нет… – Щеки Клары вмиг из розовых стали пунцовыми. – Я приехала с добром. Говорю же, похороны на мне. Еще месяц даю вам на сборы. Ну и раз уж я здесь, то хочу осмотреть дом. Должна же я иметь представление о том, чем теперь владею.

– Нет, вы только посмотрите на нее! – Теперь Эмма чуть не плакала. – Увела у меня мужа, прибрала к рукам все наше имущество, деньги, бизнес… И это ты называешь – приехала с добром? Ты серьезно?

– Эмма! – Женя попробовала усмирить готовую взорваться Эмму. Если она сейчас сорвется и примется оскорблять Клару, то потеряет и без того слабый шанс на то, что та, сменив свой гнев на милость, поделится с ней хотя бы маленькой квартиркой. – Мы все понимаем ваши чувства, но и вы тоже поймите Клару.

Хотя, произнося все это, Женя и сама начала питать к этой молоденькой женщине чувство глубокой неприязни и презрения.

– С вашего позволения, я осмотрю еще раз дом… – сказал Ребров, обращаясь к Эмме. – Так, на всякий случай.

– Вам не кажется, что вы меня, а не эту