Шрифт:
Закладка:
В этом состоянии Эдуард проводил свою жизнь, сидя у выходившего на улицу окна в нижней зале и выпивая время от времени стакан эля, – большой кувшин (pitcher) с этим питьем всегда стоял подле него.
Разумеется, столь необычный персонаж не мог не привлечь взгляды прохожих; но им не стоило слишком там задерживаться: Эдуард без промедления обращал их в бегство, обращаясь к ним замогильным голосом: «Wat have you to stare like wild cats!.. Go your way you lazy body… Be gone you good fort nothing dogs…» («Чего очумело таращитесь, будто дикие кошки?.. Прочь, собаки дрянные!..») – и добавляя другие не менее ласковые слова.
Поскольку я часто приветствовал его по имени, мне довелось несколько раз поговорить с ним; он утверждал, что нисколько не скучает и вовсе не чувствует себя несчастным, так что, если смерть его не потревожит, он охотно дождался бы таким манером конца света.
Из всего вышесказанного следует, что хотя тучность и не является болезнью, но здоровым это состояние тоже не назовешь, а впадаем мы в него почти всегда по нашей собственной вине.
Отсюда вытекает, что желание уберечь себя от этого состояния или же выйти из него, если оно уже достигнуто, должно быть у всех. Именно ради них мы намерены рассмотреть, какие средства для этого предоставляет нам наука, дополненная наблюдением.
Образ жизни, который предотвращает либо излечивает тучность[155]
106. Я начинаю с факта, который доказывает, что для предохранения себя от тучности либо для избавления от нее требуется мужество.
Г-н Луи Грефюль, которого его величество впоследствии почтил титулом графа, пришел ко мне как-то утром и сказал, что до него дошло, будто я занимаюсь тучностью; а поскольку это ему как раз и угрожает, он решил просить у меня совета.
«Сударь, – сказал я ему, – не будучи дипломированным доктором, я вправе отказать вам, но я этого не сделаю и буду к вашим услугам, однако при одном условии: вы должны дать мне честное слово, что в течение одного месяца будете неукоснительно следовать моим предписаниям».
Г-н Грефюль дал требуемое обещание, пожав мне руку, и на следующий день я представил ему свою фетву[156], первый параграф которой требовал от него взвеситься перед тем, как он начнет соблюдать предписанный режим, и перед его окончанием, чтобы иметь математическую основу для оценки результатов.
Спустя месяц г-н Грефюль пришел ко мне и высказался примерно в таких выражениях.
«Сударь, – сказал он, – я следовал вашим предписаниям так, словно от них зависела моя жизнь, и убедился, что за месяц вес моего тела уменьшился на три фунта, даже чуть больше. Но чтобы прийти к этому результату, мне пришлось совершить над всеми моими вкусами, всеми моими привычками такое насилие, одним словом, я так измучился, что, выражая вам безграничную благодарность за ваши добрые советы, я все же отказываюсь от блага, которое это может мне принести, и вверяю себя будущему, которое уготовит мне Провидение».
После такого решения, слышать которое мне было тяжело, случилось то, что и должно было случиться: г-н Грефюль становился все толще и толще, стал испытывать нежелательные последствия крайнего ожирения и, едва достигнув сорока лет, скончался, поскольку болезнь в конце концов удушила его.
107. Всякое лечение тучности должно начинаться с соблюдения трех непреложных правил: сдержанность в еде, умеренность в сне, прогулки – пешие или конные.
Это первичные средства, которые предоставляет нам наука, и все же я мало на них рассчитываю, ибо знаю людей и знаю, как все обычно происходит, а потому утверждаю: любое предписание, если оно не исполнено буквально, не может быть действенным. Итак:
Необходимо иметь довольно сильный характер, чтобы выйти из-за стола, еще не вполне удовлетворив свой аппетит; пока эта потребность сохраняется, один кусок будет неизбежно тянуть за собой другой, а потому обычно люди едят, пока испытывают чувство голода, – вопреки докторам и даже по примеру самих докторов.
Предложить толстякам вставать рано утром – значит ранить их в самое сердце; они вам скажут, что их здоровье этому противится; что, вставая рано, они дурно чувствуют себя весь день; женщины будут жаловаться, что у них синяки под глазами; вечером все охотно засиживаются допоздна, но оставляют за собой право утром подольше поваляться в постели – и так ускользает еще одно средство.
Конные прогулки – дорогое лекарство, оно не всем подходит по средствам и по положению в обществе.
Предложите миловидной толстушке сесть на лошадь – и она с радостью согласится, но при трех условиях: первое – что она при этом получит красивую, резвую и кроткую лошадку; второе – что она получит новый наряд, амазонку, скроенную и сшитую по последней моде; третье – что ей предоставят тренера верховой езды – приятного и красивого молодого человека. Довольно редко бывает, чтобы все это нашлось одновременно, так что конные прогулки откладываются.
Пеший моцион дает повод для других возражений: это до смерти утомительно, от этого потеешь, можно заболеть ложным плевритом; пыль портит чулки, камешки впиваются в ноги, протыкая подошвы туфелек, так что нет никакой возможности продолжать прогулку. Наконец, если во время этих разнообразных попыток возникает даже легкий приступ мигрени или на коже выскакивает прыщик с булавочную головку, в этом обвиняют режим и тут же его забрасывают, приводя доктора в ярость.
Таким образом, сохраняя убежденность в том, что всякий человек, желающий уменьшить свою дородность, должен умеренно питаться, меньше спать и делать столько физических упражнений, сколько может осилить, все же стоит поискать другой путь для достижения цели. Имеется, однако, вполне надежный метод, чтобы воспрепятствовать чрезмерной полноте или чтобы уменьшить ее, когда она уже дошла до такой степени. Этот метод, основанный на определенных данных физики и химии, заключается в диетическом режиме питания, нацеленном на результат, которого хотят достичь.
