К с е н и я. Лидия Васильевна, миленькая, никого нам не надо! Сами справимся, честное слово! Помните наш выпускной вечер? Почему мы решили в механизаторы пойти, выбрать мужскую профессию? Чтоб доказать, что мы и без мужчин можем обходиться! Думаете, легко мне было девчонок наших сагитировать? Три года работали кто где, пока вы курсы не сорганизовали, а теперь, когда нас только четверо осталось… Поддержите нас! Не надо нам мужчин!

Л и д и я  В а с и л ь е в н а (смотрит на нее внимательно). Давай так уговоримся: убирать начнем дня через три. Если за этот срок с машинами у вас будет порядок — так и быть, выпускаю вас в поле одних! Нет — извини! Посажу на вас крепкого дядьку! Такого, скажем, как Роман!

К с е н и я. Что-о? Нет, нет!

Л и д и я  В а с и л ь е в н а. Пошутила. (Уходит.)

К с е н и я (вслед). Постараемся! Только не Романа…

Слышно конское ржание.

Он… (Вскакивает на велосипед, уезжает.)

Но тут же снова ржание, испуганный возглас Ксении: «Стой! Куда ты?» Мужской голос: «Не спеши!» К с е н и я  возвращается.

Совсем спятил…

Появляется  Р о м а н — слегка цыганского типа, в кожаной куртке, в руках — плетка, которой он похлопывает по сапогам.

Р о м а н. Испугалась? Виноват, не рассчитал.

К с е н и я. Чуть не потоптал своим жеребцом.

Р о м а н. На то он и жеребец — напролом лезет!

Слышно ржание.

Не балуй, Тореадор! Стой, тебе говорят!

К с е н и я. Что надо? Некогда мне.

Р о м а н. Ух, какие мы нынче гордые!

К с е н и я. Где пропадал? Целых два дня!

Р о м а н. В Рассыпуху ездил, в Капутино, в Уткинскую… Всем своим перепелочкам полный отвал! (Хохочет.)

К с е н и я (помедлив). Выпил?

Р о м а н. Не без того… Слез — море… Главное, понять не могут — что стряслось с Романом, товарищем Савушкиным?

К с е н и я (помедлив). Ну и что же? Объяснил?

Р о м а н. Да я любому сейчас хочу крикнуть: другой я теперь! Такая девчонка меня полюбила! Гордая! Смелая! Такой у меня никогда не было! (Обнимает Ксению.)

К с е н и я. Сравниваешь? Со счету еще не сбился? (Отстраняется.)

Р о м а н. Куда моим бывшим до тебя! Всем объявлю!

К с е н и я. Собрание общее, может быть, откроем?

Р о м а н. Это все прошлое! Забудь! Моя ты теперь, моя! Пусть все видят!

К с е н и я. Как тебе хочется еще одну медаль за победу себе повесить — чтоб каждый знал!

Р о м а н. А чего скрывать? Я ведь не просто… За свои слова отвечаю… Выбирай день — и в загс! За мной не пропадет!

К с е н и я. Значит, все дело в этом, по-твоему? Чтоб не боялась я, что вдруг ты меня без загса оставишь? (Пауза.) Роман ты, Роман, я тебя так ждала эти два дня. Так думала о тебе…

Р о м а н. Да ладно там! Ну, выразился не так — прости… Где нынче встретимся — у тебя или у меня?

Ксения отрицательно качает головой.

Ни там, ни там?

Ксения молчит.

Мы ж целых два дня не виделись!

Пауза.

Вот это да… Я думал — все уже, а теперь, получается, начинай сначала — так, что ли?

К с е н и я. Ничего ты не понял, Роман. (Хочет уйти.)

Р о м а н (пытается ее удержать). Обиделась? За что? Погоди! Стой, тебе говорят!

Ржание.

Да не тебе это, дурень! (Ксении.) Ксения, в последний раз спрашиваю… (Идет за ней и тут только замечает каменную бабу.) А это что за чучело?

К с е н и я. Это — женщина, как и я, между прочим. Ей много тысяч лет.

Р о м а н. Но тебе-то ведь меньше! Неужели трудно сказать, что случилось?

К с е н и я. Спроси у нее — может быть, она лучше меня тебе объяснит.

Р о м а н. Так идите вы обе к черту! (Выбегает.)

Ржание. Доносится удаляющийся топот копыт бешено несущегося коня.

К с е н и я. Роман… Ромочка…

Пауза.

Что-то напевая, бежит  Л е н к а. На ее голове — криво посаженный венок из полевых цветов.

Л е н к а (увидев статую). О, уже? Приветик, тетя! Говорят, дары тебе приносили раньше… Жертвы… (Становится на скамейку, снимает с себя венок, надевает на голову статуе — так же криво.) Товарищу каменной бабе от девушек колхоза «Рассвет». (Собирается уйти.)

К с е н и я. Озорница…

Л е н к а. Ксенечка! (Бросается к ней.)

К с е н и я. Что с тобой?

Л е н к а. Ничего. Просто хорошо — и все! На поле была!

К с е н и я. Опять бегала?

Л е н к а. Терпения никакого нет! Поспеет же вот-вот… Стена стеной вокруг… и хлебом пахнет… Цветов вот набрала… (Кивает на статую.) Пусть покрасуется! А знаешь, у Михаила Акимовича тоже богиня есть! Венера! На столе.

К с е н и я. Откуда ты знаешь?

Л е н к а. Проходили мимо, я в окошко заглянула — ну и…

К с е н и я. Вы вместе шли? Откуда?

Л е н к а. С полей возвращались.

К с е н и я. Так ты на поле не одна была?

Л е н к а. Надо ж было ему ближний массив показать! А книг у него сколько!

К с е н и я. Заходила к нему?

Л е н к а. Интересно же мне все, Ксенечка.

К с е н и я. Ох, Ленка…

Л е н к а. Позавидовала я на эту Венеру — господи, говорю, мне бы быть такой! А он в ответ — в каждой женщине, говорит, надо уметь увидеть богиню… И так на меня посмотрел… Я даже закраснелась вся, а после, когда вышла, чувствую — какая-то я другая… Даже походка переменилась… (Показывает.) Похожа?

К с е н и я. Не отличить! Ленка ты, Ленка! Дурочка ты моя!

Л е н к а. Вечно я для тебя дурочка…

К с е н и я. Ты ж самая младшая у нас… И вот что я хотела тебе сказать…

Появляется  Т а м а р а.

Т а м а р а. Слышали! Слышали! Вся бухгалтерия смеется — Романа Савушкина бригаду вызвали! Потеха!

Л е н к а. Побежала! (Убегает.)

К с е н и я (Тамаре). Похоже, делать вам в бухгалтерии нечего — только людей обсуждать…

Т а м а р а. Подсчитывать-то мы будем! Цифра свое скажет!

К с е н и я. Да цифры-то кто дает — мы!

Т а м а р а. Нашли романтику — в мазуте купаться!

К с е н и я. Не струсили по крайней мере, как ты! Окопалась в своей конторе!

Т а м а р а. Между прочим, без этой конторы вы тоже никуда! Кто что бы ни сотворил — все к нам сходится, и тайное и явное!

К с е н и я. Нашла тайное — в бухгалтерии!

Т а м а р а. В нас-то оно как раз и есть! Да еще такое попадается — умрешь!

К с е н и я. Начиталась «Монте-Кристо».

Т а м а р а. Не веришь? А вот иду сейчас и думаю — я же судьбу человеческую в руках держу! Тайну жизни!

К с е н и я. Тебе бы романы писать.

Т а м а р а. Ты даже не представляешь, что это такое… Поклянись, что никому не скажешь, если я тебе покажу?

К с е н и я. Да не надо, если секретности такие…

Т а м а р а. Нет, ты поклянись!

К с е н и я. Если доверяешь — говори. Нет — нет.

Т а м а р а. Только никому — слышишь? Иначе меня подведешь! На, читай! (Вынимает из сумки какую-то бумагу, протягивает Ксении.)

К с е н и я (берет, читает). «Исполнительный лист. В соответствии с решением народного суда по иску гр. Мукомольцевой И. С. к гр. Кузнецову М. А. в пользу Мукомольцевой И. С. на содержание близнецов — дочери Венеры Михайловны и сына Любима Михайловича удерживать тридцать три процента со всех видов заработка ежемесячно, вплоть