это делается для его спасения. Она слышала резкие и грубые голоса посланников Рима, которые преследовали их с самого приезда в Галил, слышала быстрый стук сердечка своей дочери, когда они скрывались в пещерах, в зернохранилищах, в подполах, — все для того, чтобы спрятаться от жаждущего крови человека, который получил приказ от самого императора выслать или убить всех христиан. Она слышала голос своей дочери, она мечтала о том, чтобы ее дочь была счастлива и спокойна. Она окликала ее из этого отдаленного уголка в горах, пела ее имя, как благословение. Она снова запела свою постоянную молитву о том, чтобы ее покой и счастье ничем не нарушались. Она слышала еще голоса людей, которых встречала в этой новой стране: восторг тех, кто внимал ее истории и ее призывы к миру и созданию Царства Божия без предубеждения, и презрение тех, кто ничего не принимал и ничем не восторгался. Она всегда слышала голос Иешуа — то ликующий, то гневный. Таким голосом он обращался к своим слушателям. То его голос был полон радости во время совместных трапез, то был усталым и мягким, полным горечи, когда он оставался с ней наедине.

Она забыла, сколько прошло времени. Ее тело истощилось, но зато она познала себя так же, как знала Иешуа. Тело было дано только для того, чтобы в нем мог пребывать дух, теперь она занималась лишь молитвами, думами о вечном. Есть, пить, очищаться, спать — все эти потребности были необходимы для поддержания тела в его стремлении к смерти. Она ела ягоды, жевала коренья и листья, пила воду из ручьев, которые стекали вниз по стенам грота в нескольких местах. Иногда она представляла себе, что снова оказалась в Палестине — в этой сухой жаркой стране, месте, где камни нагревались от солнца, а озера всегда появлялись внезапно среди засушливых земель. Она снова видела ослепительную красоту Храма, который теперь, как она понимала, был повержен. Она помнила, как качаются ветви пальм и смоковниц, на которых растут роскошные фрукты, золотистые холмы, усеянные белыми камнями в местах захоронений, густые леса по дороге к Ершалаиму. И Магдалу в Галиле с ее прихотливым переменчивым морем: его яркую синеву и огромные волны, переворачивающие корабли.

Но чаще всего она пребывала в своем гроте, который стал для нее домом, гроте с постоянной капелью и легким сумраком.

Его имя казалось ей целебным бальзамом, который лечит ее растрескавшиеся губы. Она представляла его, вознесшегося на небо, но без нее. Она чувствовала, что его великое сердце теперь принадлежит ей, оно бьется в ее груди вместе с ее сердцем. Она повторяла его имя и знала, что ее тело готово вот-вот предать ее и скатиться вниз, как камешек с горы. Повторяя его имя, она смотрела на кожу на груди. Прямо под этой кожей — ее сердце, где пребывает он, где бьется его пульс. Она постоянно повторяла его имя, чувствуя, что становится похожей на камень, постепенно разрушаемый дождями и ветрами. Она чувствовала, что ее сердце бьется все медленнее, так же, как билось его сердце, когда он был жив. Она повторяла его имя и понимала, что в ее сердце заключен целый мир. Такой же безбрежный, как небеса, и такой же маленький, как зернышко граната. Мир, которому ничего не нужно, кроме его имени, которое она повторяет в унисон с биением сердца: Иешуа, Иешуа, Иешуа.

Эпилог

Прошло восемь лет с момента смерти Беранже. Родители все еще жили в его доме. Я тоже переехала к ним. Я не захотела пользоваться всем тем, что он построил для меня и что подарил. Мадам была права. Это действительно было мерзко. Мы разрушили древнее захоронение, побеспокоив мертвых.

Папа уже давно не работал, некоторое количество денег присылал нам Клод, и мы питались тем, что я могла вырастить на огороде.

Мишель и Клод с семьями часто навещали нас, привозили подарки. Пичо женился сразу после войны, но на войне потерял руку. Жозеф с войны не вернулся. Время от времени я писала мадам в надежде, что она ответит, но мне возвращались все мои письма с пометкой, что такого адресата не существует.

Каждую ночь я ходила на могилу Беранже. Я вставала на колени и разговаривала с ним. И слышала его голос в ответ. Так ясно и явно, что мне не могло это казаться.

— Я люблю тебя, — говорила я, — я люблю тебя так сильно, что не знаю, какими словами это описать. Достаточно ли этого для прощения?

И он отвечал мне:

— Я не Бог, Мари.

— Что у тебя за жизнь теперь, — снова спрашивала я, — где ты сейчас? Ты нашел то, что искал? Видел ли ты Бога?

Я засыпала его вопросами, но те ответы, которые мне не стоило знать, я и не могла услышать.

— Почему ты решил стать священником? Почему ты сделал такой выбор?

И он снова отвечал мне:

— Но я же не знал, каково это, Мари, я же не знал.

— Почему ты не остался в Париже, не жил там богато?

И этот ответ дошел до меня:

— Тогда я не встретил бы тебя, Мари.

— Да, но тебе было бы легче…

— Это не так, ты не права.

— А сам ты себя простил? Достаточно ли времени прошло?

— Да, я больше не виню себя.

— Но кто же ты тогда? Смогу ли я узнать тебя?

Он не ответил мне на этот вопрос. Но я знала, что он скажет.

Любовь — грешную и запретную, Страсть — проклятую и обреченную — суждено было испытать молодому священнику Беранже в маленьком приходе во Франции. Юная и прекрасная прихожанка Мари стала искушением, потеснившим все запреты. Опьяненные любовью, рожденной в полутемных подвалах старинного замка, они вместе ищут спрятанные там столетия назад несметные сокровища… и даже не подозревают, какую цену им придется заплатить за совершенный грех.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания