— Нет, — громко ответил он. — Дальше я не пошел.

Тогда я попросила его открыть дверь.

Эта комната казалась более древней. Стены местами уже начали обсыпаться, с потолка свисала паутина, и общий вид был какой-то устрашающий и угрожающий. Было недостаточно света, чтобы рассмотреть, что там, внутри. Мы зажгли еще одну свечу и подняли их над головами. Беранже стоял впереди меня, и мне стало не по себе, когда я услышала его восклицания:

— Да хранит нас Господь.

Я выглянула из-за его плеча и практически сразу же отшатнулась. На полу, между гробами, валялись полуразвалившиеся скелеты. И не было видно ни конца ни края этому помещению.

— Это тайные ходы-туннели, Мари.

— Невероятно, — прошептала я.

В ту ночь мы не продвинулись дальше: до рождественской мессы оставалось всего несколько часов, и Беранже нужно было готовиться к мессе, а у меня было время подумать, что делать дальше с тем, что мы нашли. Меня волновало, смогу ли я найти книгу, а может, Беранже нашел ее раньше меня и просто не говорит мне об этом. Из-за того, что он мне не рассказал о своей находке, я перестала ему доверять.

Рождество прошло очень весело. Все мы получили подарки, вкусно и вдоволь поели праздничной еды, мужчины выпили немного больше обычного. Я веселилась вместе со всеми, но мысли мои постоянно вращались вокруг событий прошедшего вечера. Я беспрестанно думала о тоннелях и о книге видений. Но больше всего я думала о поцелуях Беранже и об удовольствии, что испытала прошлой ночью. Я с нетерпением ждала окончания этого дня.

Я уже забыла свой гнев и обиду на Беранже, но как же мне хотелось рассказать мадам о найденных тоннелях. Но я удерживала себя, боясь своим рассказом причинить ей излишнее волнение. Я подумала, что лучше будет, если я все поведаю ей, когда найду гроб Жанны Катарины, ее сына и книгу видений. И, конечно же, про тоннель, который она так долго искала и так и не смогла найти.

И вот странные вещи. Чем больше я думала о Жанне Катарине, тем больше она начинала мне нравиться смелостью своих взглядов и речей, идущих вразрез с церковной моралью. А ведь в те времена недопустимо было думать так, как она, да еще высказывать это вслух. Может, именно поэтому ее стали считать сумасшедшей еще до того, как она сошла с ума.

Но больше всего меня занимали мысли о Беранже. Нет, не о наших с ним отношениях, а о том, что он исповедовался передо мной и что говорил во время той исповеди. Я не была удивлена, что он мучается от несоответствия своих убеждений и всего того, что сопряжено с его долгом священнослужителя. Возможно, чувствуя это только интуитивно, раньше я так часто нападала на него и так яро отстаивала свою точку зрения. Я никогда не доверяла ни Богу, ни Церкви, ни тем, кто им служит так безоговорочно. И вот впервые в жизни мне довелось услышать собственными ушами, что думают обо всем этом люди, которые пытаются вселить веру в нас.

Мне очень хотелось найти книгу видений, чтобы помочь Беранже разобраться в себе самом. Может, она прольет свет и уменьшит сомнения.

Этой ночью мы решили продолжить наши поиски. Мы подождали, пока все уснут, и выскользнули из дома. Когда мы дошли до церкви, Беранже попросил меня немного подождать. Он исчез в темноте сада, а потом появился, держа в руках какие-то инструменты и лопату.

Аккуратно я открыла дверь в церковь, а когда мы вошли, заперла ее.

— Это для чего? — шепотом спросила я, пытаясь привыкнуть к темноте.

— Книга точно должна быть спрятана где-то там. Где же еще? Наверняка в одном из гробов.

Ну надо же, он пришел к тому же заключению, что и я. Но я так и не решилась открыть ему то, что в свое время рассказала мне мадам. Внезапно мне пришла другая идея. Книга могла просто быть закопана где-то в земле. А вот об этом я ему тут же сказала.

— Ты права, но тебе не кажется, что гроб — более подходящее место для того, чтобы что-то укрыть? — настаивал он на своем.

Нехотя, но я согласилась.

— Возможно, — сказала я, продолжая думать, рассказать ли ему о том, что я знаю, или нет.

— Что ты собираешься с ней сделать, если мы ее найдем?

Он подозрительно посмотрел на меня, будто бы сомневался, знаю я ответ или нет.

— Я завершу дело старого священника, — ответил он.

— Ты сожжешь ее? Ты это имеешь в виду?

Но Беранже не ответил мне. Он уже разбирал доски, чтобы войти в тоннель.

Свою мысль я продолжила уже во время спуска:

— Но ты же не думаешь, что Церковь одобрит то, что там написано, даже если твой австриец и опубликует ее, представляешь себе, что будет?

— Я не хочу огласки, Мари. Я не хочу подрывать имеющийся у Церкви авторитет.

— Да? А как насчет твоих собственных сомнений? Твоего недоверия к Богу? Насчет всего того, что ты сказал той ночью?

— Ты о чем?

Я молчала.

— Мари, — начал он мягко. — Все, что я сказал тебе той ночью, просто накопилось во мне. На самом деле я не чувствую ничего подобного. Ты единственный близкий мне человек. Пойми, мне не с кем обсудить то, что болит у меня самого. Только с тобой. Я прошу тебя забыть все это, как я забываю все ваши исповеди. Если я найду эту книгу и уничтожу, может, тогда пойму хоть какой-то смысл. Возможно, в этом и есть мое предназначение, Бог испытывает меня.

— Испытывает. То же самое ты говорил и обо мне.

Он не ответил.

— Какое Богу дело до книги, наполненной странными видениями?

— Богу до всего есть дело, Мари. Уж поверь мне.

Он ранил меня своим выводом. Когда я услышала эти слова, я снова испугалась — произошедшее с нами прошлой ночью уже никогда не повторится.

— Когда мы найдем книгу, ты поможешь мне, Мари?

— Конечно, — солгала я.

Мы спустились в подвал и пошли к той комнате, которую нашли. Почти совсем рядом с ней я увидела маленький гробик, наверняка он принадлежал ребенку. Рядом с ним стояли два других, больших. На каждом была надпись «Бертело». Я не стала останавливаться около них, дабы не привлекать внимание Беранже. Но он тоже их заметил и направился прямо к ним. Он принял решение. Он хотел вскрыть гроб.

Беранже упер лопату в