Шрифт:
Закладка:
Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, но даже в самых радужных мечтах я и представить себе не могла, что смогу где-то чувствовать себя настолько «дома».
Ланс и Лотт взрослели на глазах. Они с удовольствием проводили время с Себастьяном, активно принявшимся учить их распознавать эмоции Флаффи, а буквально через месяц заявили, что записались на дополнительные кружки при Академии. Лансу неожиданно понравилось заниматься с растениями на занятиях коллеги Касса — Майка Бруно, а Лотт изъявил желание пойти в секцию плавания. На Цварге у детей в школе были традиционные лыжи, но на Юнисии в первую очередь всех жителей учили плавать — причём как в обычной воде в бассейне, так и в разреженном океане.
Накануне доставки первых пентапластмассовых колец для сборки трубы Себастьян зашёл поинтересоваться делами близнецов и моими и предложил:
— А ты не против познакомиться с моими родителями?
Памятуя о родственниках Мориса, в первую секунду захотела ответить «против». Но я взяла себя в руки, мужественно улыбнулась и согласилась на встречу.
Вивьен и Север Кассы оказались удивительной парой. Они настолько идеально дополняли друг друга, что я даже как-то и забыла, что пришла не просто в гости к очередным соседям и друзьям Себастьяна, а к его родителям. Вивьен была очень приятной человеческой женщиной с некоторыми чертами миттарки: насыщенно-синими глазами и такими же синими волосами. У неё оказалась спортивная подтянутая фигура, деловой характер и прекрасная память.
Я ожидала, что она, как и любая мать, набросится с вопросами, какие виды я имею на её единственного сына, но вместо этого женщина с лёгкостью процитировала несколько законов относительно патентов на технические изобретения на территории разных Миров Федерации и свела разговор к пневмотрассе между островами. В глубине души я была ей благодарна, потому что, если бы родители Себастьяна начали закидывать вопросами о том, какие у нас с ним отношения, хотя бы вполовину напористости Стефана и Софоса, мне пришлось бы сбежать, сверкая пятками.
Чуть позднее на кухню забежали две девочки — младшие сёстры Себастьяна, на вид — чистокровные цваргини, совсем как их брат, и техническо-юридический диалог сам собой свёлся к детям. Дочери Вивьен были на семь лет старше Ланса и Лотта.
Север Касс пришёл домой последним, когда за окном уже стемнело. Он, не стесняясь, крепко поцеловал жену, обнял дочерей, пожал руку Себастьяну и наклонил голову к плечу, внимательно меня рассматривая. Забавно, но то же самое сделала и я, так как стоявшие рядом отец и сын походили друг на друга словно родные братья. Удивительнее всего, что Себастьян оказался ещё и крупнее Севера — чуть больше рога, чуть шире плечи и длиннее хвост — но в этом, в общем-то, заключалась и вся разница. Цварги живут долго и выглядят в силу особенностей расы хорошо и в сто, и в двести лет, если хоть сколько-то занимаются здоровьем, поглощают приятные бета-колебания и едят нормальную пищу. Судя по всему, у Севера всего этого было в избытке, потому что, когда Себастьян стоял к нему вот так плечом к плечу, сложно было определить, кто из них старше.
— Поразительно. Сын говорил, что прилетел с чистокровной цваргиней и двумя детьми, но я почему-то до последнего не мог в это поверить.
Я растерянно развела руками.
— В разводе. Так получилось.
Мужчина кивнул, обаятельно улыбнулся, один в один как Себастьян, и ответил:
— Рад познакомиться. Север Касс.
Весь оставшийся вечер мы провели за вкусным ужином и интересными разговорами.
***
— Ты видела? — спросил Север Касс у супруги, стоило двери закрыться за их сыном и чистокровной цваргиней, которую он привёл на ужин.
— Видела, — спокойно ответила Вивьен и дотронулась до чёрного муассанита в собственном обручальном кольце. В отличие от гостьи, она носила подарок не на указательном, а на безымянном пальце. Одна эта деталь, а также то, что сын не стал представлять цваргиню даже как «подругу», говорили о многом.
— И что теперь делать? — Север нервно взлохматил шевелюру. — Софос звонил, пытался рассказать о ситуации, но, честно говоря, я не воспринял всерьёз. У меня была конференция…
Вивьен подошла к мужу и крепко обняла.
— Мы ничего не будем с эти делать, — сказала она, заглядывая в чернильные глаза мужа. — Себастьян вырос, и это его жизнь, его решения.
Север шумно вздохнул. Уже много лет жена понимала его с полуслова или полувзгляда. Насколько ему было легко с ней, настолько же сложно порой давалось общение с единственным сыном. Себастьян подавал огромные надежды в инженерной сфере, а также имел не менее замечательные успехи в юриспруденции, и Север думал, что сын или пойдёт по его стопам, или будет помогать матери. Каково же было его неподдельное изумление, когда в один прекрасный день Себастьян сообщил, что наконец-то определился с будущей специальностью — астробиологией и межгалактической генетикой.
— Да, но просто… я не знаю, как ему помочь. — Север машинально потрогал основание собственного, травмированного в глубоком детстве рога.
Эту тему они с женой не поднимали много лет — с тех пор, как Себастьян прошёл проверку резонаторов и стало ясно, что у мальчика всё с восприятием бета-колебаний в порядке. На родине в анкете Севера стоял не самый приятный штамп Планетарной Лаборатории «отказ». Мужчина знал, что не может рассчитывать на брак с цваргиней, но в целом никогда и не стремился к этому[2]. Вивьен была любовью всей его жизни, которую он встретил ещё в юности.
На все поездки Себастьяна на родину ради классических анкетных свиданий и поиска будущей жены Север всегда смотрел с лёгким недоумением, но не препятствовал. Отчасти потому, что считал, что не имеет права вмешиваться в личную жизнь сына, отчасти потому, что на исторической родине Себастьян много времени проводил с его братьями — Стефаном и Софосом — чистокровными цваргами с развитыми и работающими резонаторами. Север отдавал себе отчёт, что далеко не во всём сможет понять сына, и с пониманием относился к тому, что дяди Себастьяна играли не последнюю роль в жизни сына, но он никак не мог себе представить, что рано или поздно сын привезёт женщину с Цварга.
С точки зрения Севера, на Юнисии было множество прекрасных вариантов.
