Первым инфекцию подхватил Тимочи, сын короля Такомбау. Но в очередной раз из-за долгого инкубационного периода это выяснилось, лишь когда и сам заболевший, и все ближайшее окружение короля, находившееся на том же судне, были на полпути домой. Корабельный врач тотчас распознал симптомы болезни и велел держать Тимочи на карантине в небольшой хижине, обустроенной на палубе, до самого прибытия в порт Фиджи. И это, пожалуй, стало последним здравым с точки зрения медицины решением, принятым за время произошедших в итоге трагических событий.

Когда судно подошло к порту Фиджи, непременно следовало поднять карантинный флаг, дабы предупредить находившихся на берегу жителей, что на борту была обнаружена инфекция. Капитан, однако, пренебрег этим критически важным шагом. Поэтому, когда корабль встал на якорь в бухте, встречать прибывших отправились местные блюстители порядка, решившие скопом поприветствовать вернувшихся членов королевского семейства. В итоге все полицейские этого острова – в общей сложности сто сорок семь человек – заразились корью.

Вскоре после того, как король Такомбау сошел на берег, верховные вожди объединенных островов собрались на торжество. Все они прибыли по морю в Левуку – древнюю столицу страны – для встречи с королевской семьей и нескольких дней гуляний. На поверку это оказалось худшим, что они могли сделать в сложившихся обстоятельствах, но тогда никто об этом не подозревал. Разумеется, после празднества, ставшего сборищем суперраспространителей, корь вместе с вождями отправилась во все населенные уголки архипелага.

Групповые танцы фиджийцев, 1845 г.

Уже через четыре месяца страна была охвачена полномасштабной эпидемией. Население Фиджи на тот момент насчитывало примерно сто пятьдесят тысяч человек, никто из которых прежде не болел корью. И все они заразились – доля инфицированных составила немногим меньше 100 %. Ситуация была поистине катастрофическая.

Уровень смертности также оказался чрезвычайно высок, учитывая, что речь шла об эпидемии кори: умерло от 20 до 25 % населения – в общей сложности почти сорок тысяч человек. Болезнь разом поражала целые селения, так что ухаживать за больными и хоронить умерших было попросту некому, как и растить и собирать урожай или охотиться, чтобы раздобыть еду. Некоторые фиджийцы сбегали из дома, подальше от больных родственников. Повсюду царили паника и ужас. По рассказам очевидцев, порой местные жители умирали от одного лишь страха.

Вот как Уильям Сквайр описал эту эпидемию в докладе, представленном Лондонскому эпидемиологическому обществу в 1877 году: «… на пике эпидемии… охваченные страхом люди бросали больных… строили жилища в заболоченных местах, и что бы они ни делали – прятались ли в непроветриваемых хижинах за закрытыми дверьми, или бросались в воду в разгар болезни – их ждали одинаково роковые последствия. Невиданная смертность объясняется ужасом перед неизвестным недугом и нежеланием оказывать самую обыкновенную помощь заболевшим… Тысячи людей ушли на тот свет, не получив должного питания и ухода, а также по вине дизентерии и отека легких».

Была и другая проблема, усугубившая трагичность событий: на Фиджи не было ни одного профессионального медика с опытом лечения кори. В итоге было перепробовано множество неэффективных средств – от безобидных и бесполезных до, прямо скажем, смертельно опасных. Многие пациенты, страдавшие от сильного жара, подолгу лежали в холодных источниках или на сырой земле. Но этот метод лишь способствовал росту смертности, вдобавок к эпидемии кори вызывая вспышки пневмонии и дизентерии.

Царившую на островах атмосферу ярко передал судья-магистрат в письме, процитированном в докладе, который в 1884 году представил Лондонскому эпидемиологическому обществу Болтон Корни, служивший на Фиджи колониальным хирургом. Когда вспыхнула эпидемия, судья, проживавший на острове Лау, как раз находился в отъезде, а вернувшись, обнаружил, что архипелаг охватила некая напоминавшая конец света эпидемия: «По возвращении сюда я увидел смерть, разорение и голод… Болезнь унесла целые семьи, и если бы не беспрестанный бой барабанов, возвещавший о смерти, можно было бы подумать, что на острове никого нет».

♦♦♦

Корь и дальше распространялась по планете, пока не заполонила все населенные уголки мира. И сейчас еще живы люди, на чьей памяти произошла последняя эпидемия «девственных земель».

Гренландии удавалось избегать вспышек кори, мало-помалу охватившей весь мир, вплоть до середины XX века. Но в 1951 году болезнь наконец добралась и туда, когда один моряк вернулся домой из плавания… и обратился в клинику с характерной сыпью, покрывшей его лицо и тело. За несколько месяцев из 4 262 жителей южной Гренландии 4 257 заразились корью.

Лишь пятерым удалось избежать инфекции, то есть доля инфицированных составила 99,9 %. Семьдесят семь заболевших скончались.

В 1963 году американский ученый в области биомедицины Джон Эндерс и его коллеги наконец разработали первую вакцину от кори. В короткие сроки прививка от этого заболевания была включена в программу массовой иммунизации, что сократило количество случае заражения корью в США и других развитых странах на целых 99 %.

В наше время, как правило, применяется комбинированная вакцина против кори, паротита и краснухи, которая носит название MMR и входит в число стандартных прививок, назначаемых детям в развитых странах. Однако в развивающихся регионах корь до сих пор остается частым детским заболеванием. Ежегодно регистрируется порядка тридцати пяти миллионов случаев, из которых шестьсот тысяч оканчиваются летальным исходом, что делает корь основной причиной гибели детей по всему миру, которую можно искоренить с помощью вакцинации. Чтобы это исправить, Всемирная организация здравоохранения запустила ряд программ по всей планете, призванных повсеместно «оставить корь в прошлом».

У нас есть неплохие шансы полностью покончить с корью, как некогда случилось с натуральной оспой (см. стр. 405). И мы в этом немало преуспели. В 2000 году вакцину получили около 72 % всех детей в мире, а к 2016 году эта цифра достигла 85 %.

Трагедия гавайской королевской семьи

Фареры и Фиджи были не единственными островами, которые немало пострадали, впервые столкнувшись с вирусом кори. В мае 1824 года, когда Гавайи все еще были суверенным государством, местные монархи – король Камеамеа II и королева Камамалу отправились в Лондон, чтобы заключить союз с королем Георгом IV. Молодые супруги, каждому из которых не было и тридцати, были преисполнены надежды на то, что Гавайям и Великобритании удастся заключить союз. Разыгравшиеся вслед