Пес восторженно тявкает и сам забирается в кузов пикапа.

— Я позвоню, если будут новости, — обещает Дункан.

Он смотрит на меня, и мне приходится сознательно останавливать себя от прикосновений к раздувшемуся животу. Беременность долгое время не бросалась в глаза. Теперь, когда я в голом виде, мое состояние совершенно очевидно. Но я уверена, что в толстых шерстяных джемперах и свободном пальто ничего не заметно. Выгляжу я неряшливо, но нельзя сказать, что это для меня нехарактерно.

— Спасибо, — отвечаю я.

Когда приезжают коллеги, мне удается отскрести только входную дверь, и по всему телу бегут реки пота.

— Что за паскудство, — произносит Зои. — Меня сейчас стошнит.

— Кто это сделал? — спрашивает Эван.

— Этого можно было ожидать, — замечает Нильс.

— Да? И никто меня не предупредил? — удивляется Зои.

— Ну, не конкретно такого.

— Здесь побывал какой-то зверь? — спрашивает она.

— Ты имеешь в виду, кроме… — Эван указывает на кровь.

— Да, живой.

— Тут была собака Дункана, — говорю я ей.

Зои стонет и чешет руки.

— Так и знала, у меня сыпь. Я не приспособлена для этой дикости. — Она вбегает внутрь, вероятно, чтобы взять антигистаминные препараты против аллергии на шерсть животных. Из-за двери она кричит: — Я не выйду, пока все не будет вымыто. А может, и тогда не выйду. Я теперь буду здесь жить.

— Вот удивила, — бормочет Эван и подходит ко мне. — Давай я все сделаю, босс. Мы с Нильсом тут управимся, а ты иди внутрь и начинай работать.

Я качаю головой и продолжаю скрести стены.

Эван понижает голос:

— Думаю, в твоем положении не стоит этого делать.

Я замираю.

— Что?

— Больше никто не знает. Просто у меня три сестры и целая куча племянниц и племянников.

Не то чтобы я держу это в большом секрете, просто изо всех сил пытаюсь не думать об этом, а значит, и не говорить. Поэтому никто, кроме миссис Дойл — а теперь еще и Эвана, — не догадывается.

Я отдаю ему губку и молча вхожу в коттедж. На мгновение я останавливаюсь, положив руку на плотную выпуклость живота. Внутри целая вселенная.

Когда стены отмывают, насколько возможно, я отправляю Эвана и Нильса в лес искать стаи и скачивать последние данные с джипиэс-ошейников. Нужно узнать, который из волков убил корову. Стая Танар занята охотой на пятнистого оленя с огромными рогами очень далеко от фермы Шеймуса и Клэр. Сомневаюсь, что это были они. Стая Гленши находится ближе всех к пустоши, но, пока волчата молодые, в полном составе держится около логова и, скорее всего, останется там еще на несколько месяцев. Нужно придумать, как надеть на детенышей ошейники. Сведения с ошейника Номера Десять показывают, что она осталась со стаей, чего я не ожидала. Я могла бы поспорить на деньги, что корову уложила именно она. Тем временем стая Абернети счастливо укрывается в своем лесу, расположенном на севере. То есть загадка так и не получает объяснения.

Следующее нападение гораздо хуже, чем первое.

Приближается Хеллоуин. Улицы увешаны гирляндами в виде цепочек и паутины. Фонари из тыкв с вырезанными гротескными гримасами стоят на крыльцах и углах домов. Бесовские фигуры пялятся из окон, и костлявые руки высовываются из-под земли. Шотландцы любят свои легенды о чудовищах и наслаждаются кошмарами и страшилками.

Я еду по городу и останавливаюсь около толпы людей на дороге. Моя первая мысль: это уличная вечеринка. Но когда они расступаются, пропуская меня, я замечаю что-то висящее на знаке с названием города, и это не похоже на другие побрякушки, украшающие улицы к празднику. Какое-то серое пятно. Высунутый язык. В животе у меня все ухает вниз.

Отрубленная голова старого Номера Четырнадцать, серого волка, пережившего всевозможные перипетии и приведшего свою семью из загона в безопасное место, висит в петле; все четыре лапы отрублены и прилажены на стрелки, указывающие направление.

Я перестаю быть женщиной, человеком, животным, чем бы я ни была. Я превращаюсь в ярость, одетую плотью.

Вечером с полей приходят голодные духи, ища убежища от приближающейся зимы. Угости их едой и позволь погреться, чтобы умиротворить их жажду мщения. Тонка граница между этим миром и тем светом. Таковы поверья, лежащие в основе Самхей-на, гэльского праздника урожая, знаменующего собой начало темного времени года, наступление холодов. В сумерках в поле за городом зажигается огромный костер. Жители со всего Кернгормса съезжаются сюда, одетые в жутковатые костюмы. Раньше они убивали корову; я почти чую в воздухе запах крови, оставшийся от этого примитивного языческого обычая. Я брожу между ряженых тел, обуреваемая собственным голодом.

Оказывается, что монстр, которого я ищу, безмозглый баран. Он сохранил труп Номера Четырнадцать, вероятно, чтобы нелегально продать шкуру или в качестве трофея, не догадавшись снять с волка радиоошейник. Очевидно, он его разорвал или опустил в воду и счел, что этого достаточно. Но такие ошейники почти невозможно вывести из строя, и потому джипиэс продолжает подавать на наши приборы код смерти. Так я и нашла преступника.

Его зовут Кольм Макклеллан. Тридцать один год, разведен, имеет двоих детей, которые с ним не живут. Он даже не фермер — но ему доставляет удовольствие охота. Я слежу за ним сегодня от самого его дома и вижу, как он ведет детей на праздник, угощает их конфетами и позволяет побегать вокруг потрескивающего огня.

На нем маска в виде волка.

Есть много способов убить человека. Например, незаметно толкнуть его в костер.

Кто-то задевает меня в толпе. Меня берут за руку, отвлекая от кровожадных мыслей. Я перевожу глаза с Кольма на скрытое тенью лицо Дункана.

— У тебя все хорошо? — спрашивает он меня.

Я пытаюсь пройти мимо него, но он меня останавливает.

— Инти. Мне жаль, что так случилось.

Я смотрю ему в лицо.

— Правда? Я думала, ты, так же как все они, хочешь, чтобы волков здесь не было.

— Не говори так. Ты же знаешь, что я изменился. Ты изменила меня. Я не сразу это понял, но теперь не сомневаюсь.

— В чем ты не сомневаешься?

— В том, что ты пришла сюда с добром.

Подобное заявление заставляет меня остановиться.

— Что же тебя в этом убедило?

— Ты, — говорит он.

Дункан отпускает мою руку, но только чтобы провести пальцем по лицу. Я трепещу; он знает, что я это чувствую. Кончик его пальца пробегает, вызывая лихорадку, от моего лба по щеке к губам. Это не похоже на обман, в отличие от пространства между нашими телами, потому что у нас общие кожа, мышцы, кости и нервные окончания. Я так