Мои слова вызывают у него искренний смех. Он указывает на диванчики, широко улыбаясь:

– Присоединитесь ко мне?

– Кто еще ожидается сегодня вечером? – спрашиваю я, усаживаясь. – Почтит ли нас присутствием ваша дама?

Он подходит к столику, на котором расставлены напитки и поднос с бокалами.

– Принцесса в обществе самых близких друзей отправилась на пару дней на юг, в загородное путешествие.

– Я не лучшая замена ей, заид, хоть и говорю на том же языке.

– Не стал бы об этом волноваться. – Он опускает бокал с соком на мой столик и тоже присаживается. – Что до остальных, верин Мелькиор и верия Динари нас принимают, а вот обе их дочери и сын ужинают где-то в гостях. Зато мой кузен верин Гаррин должен присутствовать. Он обычно так же обязателен, как вы.

Я смутно припоминаю, что слышала о нем – единственном члене правящей Семьи, кроме короля и принца. До сих пор мне не приходило в голову размышлять о том, что стало с его родителями.

– Не думаю, что виделась с ним раньше.

– Он находился в своих западных владениях, когда вы прибыли. К зиме вернулся во дворец, но возможности познакомить вас пока не представлялось.

– Да, – отвечаю я, пытаясь придать голосу легкость. – Я склонна избегать дворца, покуда мне не назначают встреч, а он, вероятно, питает схожие чувства к сараям с гусями.

– Однако встречи ваши здесь были весьма любопытны, – отмечает Кестрин.

– Мои встречи или мое имущество, заид?

– И то и другое, признаться. Ваши тайны занимают мои праздные часы вот уже несколько месяцев.

Да неужели:

– Не для того ли меня пригласили сегодня, чтобы вы могли развеять скуку очередного зимнего вечера?

– Я счел, что вам будет нелишним обрести союзников при дворе, – говорит Кестрин мягким голосом.

Союзников? Когда все знают меня как отверженную компаньонку принцесски-интриганки?

– Сомневаюсь, что смогу завести здесь настоящих друзей, учитывая мое положение.

– Думаю, вы себя недооцениваете, вериана.

– Так, значит, я снова леди? – спрашиваю я. Если он считает, что я слишком глупа и уже забыла, что может грозить простой служанке во дворце, то я без всякого стеснения напомню, как он обращался ко мне раньше. – Помилуйте, когда же меня восстановили в этом звании вместо «колючки»?

Он изображает любезную усмешку, но черты застывают в привычной безликой маске. Настроение у него явно поменялось.

– Вы сами признались, что всегда были колючкой.

– Нет, заид, не всегда. Только с прибытия сюда. Видите ли, это что-то вроде предназначения – беспокоить принца.

– Полагаю вероятным, что вы всегда были дамой с высоким предназначением.

Я кусаю губу. Разум давно отвык от острот и шпилек, принятых за правило в придворных беседах, так что теперь отчаянно роется в пыльных кладовых двусмысленных ответов и ничего пригодного не находит.

– Не думала, что приехала настолько рано, – говорю я наконец, бросая прежнюю тему вовсе.

– Наши хозяева вот-вот появятся.

Я разглаживаю складку на юбке и поднимаю глаза:

– Заид, для чего вы действительно меня позвали?

– Мелькиор… – начинает принц.

– …пригласил меня по вашему настоянию, – заканчиваю за него я.

Кестрин коротко кивает.

– Он тоже может стать вам другом.

– Тоже? – повторяю я. Глаза Кестрина мерцают карим и золотым в свете ламп. – У меня есть другой друг при дворе?

– Вы удивлены?

Я смотрю в сторону. Не хочу играть с ним в эту игру.

– Я не ищу друзей при дворе, – говорю сдавленным голосом.

Кестрин нерешительно молчит, не отводя от меня взора. Только когда я поворачиваю голову и отвечаю на взгляд, наконец говорит:

– Я должен попросить прощения за то, как обращался с вами. Я неверно понял положение дел и счел, что вам нельзя верить. Я был неправ и глубоко сожалею. – Он молчит, а потом добавляет: – Я доверяю вам.

Я дергаюсь, хотя он не сделал ни движения в мою сторону.

– Не надо, – говорю отрывисто.

– Почему?

Потому что я уже однажды предала тебя. Я мотаю головой, одна только мысль об этих словах вызывает в горле знакомое давление.

– Почему? – повторяет он мягко.

– Неразумно оказывать доверие тому, за кем закрепилась репутация нечестного человека, – говорю я. Но довод мой слаб, и он это понимает не хуже меня. На самом деле обо мне говорят ровно обратное.

– Вы способны предать меня?

– Нас с вами ничего не связывает, – говорю я сухо.

Он же понимает, что Дама будет использовать меня против него? Что она уже это сделала?

– Вы способны предать меня? – повторяет он ровно и сдержанно.

– На меня… могут влиять.

– Тогда я не должен доверять вашим и своим врагам.

Легко сказать, только вот враг его слишком коварен, чтобы так просто от него отмахнуться.

Прежде чем я нахожу ответ, принц подбирается, склоняет голову и прислушивается. В коридоре звучат тихие шаги.

– Полагаю, наш вечер начинается, – говорит он. В голос уже вернулись светские нотки. – Надеюсь, вам все понравится.

Я склоняю голову и мягко складываю руки на коленях.

В комнату входит молодой мужчина, одетый почти как Кестрин, только вместо привычных для принца темных оттенков кузен его предпочитает светлые. Туника на нем сияет небесно-голубым полотном и серебряно-золотистой вышивкой. У братьев схожие точеные черты и проницательные глаза, но у Гаррина улыбка живее и легкий поклон непринужденнее, чем я когда-либо видела у Кестрина. Хотя вряд ли справедливо их сравнивать.

Я встаю для приветствия.

– Гаррин, – негромко говорит принц со своего места, – позволь представить тебе верию Торнию. Верия, мой кузен, верин Гаррин из Ценатила.

– Для меня честь с вами познакомиться, вериана, – произносит Гаррин, склоняя голову.

То же отработанное умение скрывать чувства, что и у его дядюшки-короля, но держит он себя намного приятнее.

– Честь и для меня, вераин, – киваю я, зная, как на меня сейчас смотрит Кестрин, потому что его я никогда не называла милордом. Но ведь это бы что-то значило, а с Гаррином я просто вежливо поздоровалась.

Я сажусь обратно и расправляю юбки, пока Гаррин выбирает себе место. Едва он откидывается на спинку и смотрит в мою сторону, входят лорд и леди Мелькиор, запуская новый круг раскланиваний и расшаркиваний.

Динари сразу же втягивает меня в разговор. Она выглядит утонченно, невысока ростом, с изящными пальцами и гладкими блестящими волосами. Длинные серьги подчеркивают линии шеи, поверх прически блестят унизанные камнями золотые цепочки. Трудно сказать, драгоценности украшают ее или она их. Думаю, леди где-то вдвое старше меня. Лицо ее выдает зрелость тонким узором морщинок возле глаз, но живо отражает юный еще нрав. Голос ее легок и воздушен, манеры безукоризненны, и все же я не доверяю ей так, как Кестрин, скорее всего, рассчитывал. Когда я встречаюсь с ней глазами во время беседы о погоде, то вижу в них следы той же укрывающей чувства завесы, что во взглядах короля.