– Привет! – весело сказал Громов. – Я так понимаю, это и есть тривики?

– Не-а, это упырята в человеческой обличье! Знаешь, что они сделали? Ты только посмотри! – Девочка показала отстриженную до середины одну из голубых прядей.

– Гм, тебе идет новая прическа, – подколол ее Рат и прыснул от смеха.

– Издеваешься?! – разозлилась еще больше Эмма. Она ткнула Громова в бок локтем и побежала вперед искать своих непоседливых сестер.

Лиза с племянником пришли на праздник. Возле палатки со скичами и разного вида выпечкой от семейства Уваровых стояли Мирон с младшим братом и дед Ефим, как всегда с дубовой тростью, но подтянутый и в бодром расположении духа. Завидев Громовых, он добродушно улыбнулся и протянул Лизе руку:

– Здравствуйте, Лизонька! Как поживаете? Я слышал, что все дети, уснувшие летаргическим сном, уже полностью поправились, а новых случаев, к всеобщей радости, не было, – на последней фразе он глянул на Рата и подмигнул ему.

Лиза принялась эмоционально рассказывать подробности последних событий, связанных с выздоровлением пациентов, но тут она увидела Вадима и увела старшего Скалина, чтобы представить их друг другу – она давно хотела это сделать, а сейчас как нельзя удачный момент. Они оба были важными для нее людьми: Светлов волновал ее сердце, а дед Ефим все равно, что родной дядя и даже ссора с его дочерью этого не могла изменить.

Не успели они отойти, как прибежала запыхавшаяся Эмма. Ей стоило больших усилий найти, собрать тривиков в кучку и передать их родителям. Семья девочки ушла искать развлечений на передвижных каруселях, а она, наконец, получила передышку. Осмотревшись по сторонам, Уварова заметила, сводное от посторонних ушей, местечко возле речки и предложила Рату и Мирону отправится туда для важного разговора. Мальчишки переглянулись меж собой, пожали плечами, но последовали за подругой.

За это время набережная Хелетты оживилась как никогда. Люди продолжали прибывать целыми семьями, все больше и больше заполоняя пляжные участки. Дети, едва завидев зеленые прозрачные воды реки, тут же стремглав бросались купаться, а вот взрослые к таким забавам относились более прохладно, предпочитая валяться под жарким солнышком. Парк и ярмарка тоже были забиты. По всему берегу лилась музыка и даже слышалось многоголосое пение:

На Ивана на Купала

Красна девица гадала,

Где мой милый ненаглядный,

Где ты, лада моя?

Закрывай калитку тихонько,

Ночью праздник да какой,

Слышишь песен голос звонкий

Над кострами, над рекой.

Все дороги засветились,

Это было, не приснилось.

Купала Ивана Купала,

Купала Ивана Купала-ла,

Купала хей-хей!

Купала Ивана Купала,

Купала Ивана Купала-ла,

Купала Ивана Купала,

Купала.

Погадай мне, не страшно,

Видишь там, вдалеке,

Где-то папоротник в чаще,

И плывут венки по реке.

На Ивана на Купала

Красна девица гадала…

Трое друзей разместились на крупных валунах, наполовину утонувших в воде. Мирон набрал горсть камней поменьше и стал неторопливо кидать их в реку. Под звуки бульканья, Эмма заговорила:

– Рат, помнишь, когда мы поймали шишигу в капкан, ты еще сказал, что уже встречался с ней, когда она воровала вещи в раздевалке? – Громов кивнул. – Я не хотела говорить пока все, как следует не разузнаю, но теперь можно: дело в том, что действительно не существует условий, когда шишига может уйти от своего хозяина далеко, а это значит, что каждый раз, когда она выискивала по вещам особенных детей, чьи тени потом были украдены, ее хозяин-нежить находился где-то поблизости.

– Хочешь сказать, что он из нашей школы? – спросил Рат.

– Похоже на то. Но самое ужасное, что он может быть кем угодно – учителем, учеником, уборщицей, охранником – ведь демоны, когда нужно, принимают человеческий облик. Ты же видел их половинчатые маски в виде лица.

– Леший, меня побери, – буркнул Мирон. – И как мы его найдем?

– Может это Константин Романович? Он мягко сказать, необычный, да и тот случай в Лирме, – предположил Рат.

– Я понимаю, он тебе не нравится, но это не может быть он, потому что у тебя есть вот это, – она протянула руку и достала крес из-за пазухи друга.

– Точно, – задумчиво произнес Громов. – Крес не нагревался в его присутствии. Да если подумать, он вообще не нагревался, кроме тех двух случаев, когда рядом оказалась шишига. А в присутствии учителей и других учеников он оставался холодным.

– А как впервые дал о себе знать крес? – спросил Мирон.

– Я вернулся в раздевалку, потому что забыл оберег в шкафчике, а когда достал его, то почувствовал… Стоп! – Подростка осенило. – Я всегда носил огненную кольчугу на шее и снимал ее только на физкультуре.

– Галина Сергеевна? Не может быть! – одновременно вскричали Уварова и Скалин.

Тут за их спинами раздался шум и вниз покатились несколько камней – все это время за ними наблюдала учительница физкультуры. Услышав свое имя, она испуганно вытянула лицо и на несколько секунд застыла на месте. Рат тоже оторопел. Он взглянул на ее ладонь и увидел, что она перевязана. Именно эту руку нежить обожгла на кладбище, схватившись за кинжал Уваровой.

Первой в себя пришла Эмма. Она приняла воинственный вид и кинулась за бросившейся наутек учительницей. Мирон и Рат тоже пустились в погоню. Нужно было остановить нежить, пока та не принесла новых бед.

Они бежали прямо через толпу людей и Рат все время думал, как это выглядит со стороны? – трое подростков преследуют обычную с виду женщину. Но правда в том, что никому до этого не было никакого дела, а если кто и обратил внимание на них, то счел это частью реализации праздника. В какой-то момент, беркутчи потеряли демоницу из виду. Они, не сговариваясь, сразу же разделились и каждый побежал выбранной дорогой.

Рат притормозил. Он внимательно осмотрелся по сторонам, но ничего не увидел. Тогда он прислушался – вот оно, скрип деревянных дощечек подвесного моста через Хелетту. Мальчик, недолго думая, сменил направление. Спустя пару минут он был на месте. Там на середине моста стояла его бывшая учительница физкультуры, а ныне темное существо из параллельного мира, по воле которого ему и его друзьям довелось пройти опасный путь. Ступая на мост, демоница не знала, что Эмма по возвращению нашла способ, благодаря которому больше ни одна нечисть не могла пересечь его, не говоря уже о чистом течении реки – это и вовсе непреодолимый барьер. Похитительница теней попалась. Она прижалась к перилам и затравленно смотрела на Рата. Громов приготовил Перун.

– Рат, ты же добрый мальчик, – запричитала она. – Ты же не сможешь так