– Не нагоняй тоску, Борич, за Громовым есть кому присмотреть.

Император повернулся к придворным и его и без того ужасная физиономия исказилась волчьим оскалом. Улыбка с лиц присутствующих в миг улетучилась. В воздухе снова распространился накал и, почувствовав неладное, колдуны и ведьмы попятились к выходу, но было уже слишком поздно.

– Меня невозможно застать врасплох и так или иначе я всегда добиваюсь поставленной цели, вот только… – Его оскал сменился злобной ухмылкой. – Все это не уменьшает вашей вины за мое разгромленное хранилище и раненого змия, верно? И потом, разве могу я с гордостью носить свое имя Володар Беспощадный – великий император Маалум, если буду попускать такие проступки?

Он вытянул обе руки перед собой и медленно приподнял их. Повинуясь этому движению, из каменного пола и стен выскочили безобразные волки с красными, точно горящие угли, глазами и черной блестящей чешуей, вместо шерсти. Их было не меньше дюжины. Из клыкастых пастей вырывалось леденящее кровь рычание и сильно воняло дохлятиной. Император снова проделал движение указательным пальцем, на котором сверкал перстень, и кровожадные волки, брызгая слюной, кинулись врассыпную по всему тронному залу.

Долго пронизывали стены Черного замка душераздирающие вопли и крики о пощаде… А потом наступила мертвая тишина.

Глава 21. Возвращение домой

Перед ним стоял дом. Тот самый, где вырос его отец, а до этого дед; место куда его принесли после рождения и куда он приехал в январе в надежде обрести новую счастливую жизнь; а теперь этот уютный светлый дом с привычными бежевыми стенами и яркой черепичной крышей встречал его после опаснейшего путешествия в Маалум. Ни с чем несравнимая радость трепетала в его сердце. Дом, родной дом.

Юноша прошел по узкой дорожке к главному входу. В палисаднике у веранды вовсю цвели круглые пышные бутоны белых и розовых пионов. Они так сладко пахли, что хотелось упасть в мягкую траву рядом с ними, закрыть глаза и лежать в тени кустов, наслаждаясь ароматом. Может он так и сделает, позже. Вот та самая рябина, тянущаяся к двери, а вот слова на рахманском, оберегающие дом. Все вокруг также прекрасно, как и пару дней назад, когда Рат Громов и его друзья отправились в путь, но ощущение, будто минула вечность, не покидало его, таким насыщенным было это путешествие.

Подросток нажал на ручку – открыто. Тихо, будто нет никого. Он прошел к красивой лестнице из черного ореха и стал подниматься на второй этаж. Под его шагами скрипнула деревянная ступень. Тут же послышалась какая-то суета наверху, затем хлопанье двери и торопливые шаги к лестнице. Это была Лиза. Глаза ее покраснели от слез, нос распух, а темные длинные волосы слегка взлохматились. Увидев племянника живым и здоровым, хоть и сильно потрепанным, тетя облегченно выдохнула, подняла взгляд к небу, вернее к потолку, и что-то прошептала. Девушка буквально бегом спустилась по лестнице и так крепко обняла племянника, что тот едва удержался на ногах. Она все плакала и ругала его, плакала и ругала, но на деле все ее причитания выглядели так жалостливо, что Рат и сам чуть было не прослезился.

– Лиз, ну хватит тебе, все же хорошо, – успокаивал ее Ратмир.

– Как ты мог уйти, да еще вот так, втихомолку? А если бы тебя… а если…. – И она снова залилась слезами.

Юноша проводил ее в кухню и заварил особый травяной чай для себя и тети. Лиза все еще всхлипывала. Он усадил ее на мягкий стул и принялся разливать по чашкам горячий желто-зеленый напиток. Тут тетя увидела изодранное плечо. В ней что-то щелкнуло, и девушка тут же переменилась: теперь она была в первую очередь не тетей, которая переживала за племянника, а детским врачом. Она взяла себя в руки, обработала, а потом и перевязала рану.

– Я бы отвезла тебя в больницу, но боюсь такие раны будет трудно объяснить. Кстати говоря, как это произошло-то? – серьезным тоном спросила Лиза.

– Хм, э-э-э, огненный змий цапнул, – нехотя ответил Рат.

Тетя прищурила глаза и поджала губы:

– Рат, путешествия в другие миры – это не шутки! Все могло закончится очень и очень плохо. Ты еще легко отделался, – укоризненно промолвила она. Потом ее взгляд снова опустился на перевязанное плечо: – У Пелагеи есть хорошая мазь, она быстро поможет, но шрамы все-таки останутся.

– Говорят, шрамы украшают мужчину, – шутливо сказал племянник.

– Я надеялась, что это случится как можно позже, а лучше вообще никогда.

К вечеру Лиза совсем воспряла духом. Девушка попросила рассказать ей все о путешествии в Маалум. Племянник сначала отказывался, боясь, что та снова начнет нервничать и плакать, но после долгих уговоров и обещаний держать себя в руках, выложил все, как было. Тетя слушала его, открыв в изумлении рот. Она то и дело задавала вопросы, а Рат с удовольствием отвечал на них.      В эти минуты он был доволен собой даже больше, чем когда тени вернулись в Андару.

– Игорь бы тобой очень гордился. Как и я, – с улыбкой сказала Лиза.

Остаток дня они провели сидя перед камином. До самой ночи Громовы разглядывали старые семейные фотографии, пили чай и разговаривали обо всем на свете, а рядом в кресле-качалке мирно дремала Аметист.

Все пошло своим чередом. Рат, Эмма и Мирон снова ходили в школу, как самые обычные ученики, а дети, очнувшиеся от загадочного сна, выписывались из больницы. Среди них был и Савин. В понедельник он уже сидел на своем месте в первом ряду у окна и, затаив дыхание, слушал Константина Романовича, учителя по его любимому предмету.

– Кое-кто из вас бесстыдно пропустил итоговый тест. – Кочевой грозно сверкнул черными глазами в сторону Эммы, Мирона, а на Рате особенно задержался. – Но знайте, пощады не будет.

Громов закатил глаза и пробубнил себе под нос: «начинается». Да, после всего, через что ему и его друзьям пришлось пройти, учитель истории теперь всю душу вытрясет на каком-то тесте. Ну, где справедливость?

Прозвенел звонок и подростки бросились к двери. Всем хотелось на улицу, ведь что может быть прекраснее майских дней, когда тебе всего четырнадцать! В кабинете остался только Савин. Он склонился над листком бумаги и простым карандашом выводил замысловатые линии, которые затем складывались в необыкновенный рисунок. У него действительно был талант.

– Это тебе, – сказал Рат и положил на одноместную парту новенький скетчбук, на обложке которого изображен славянский крес «огненная кольчуга». Мальчик достал из-за пазухи свой серебряный оберег и показал его