Шрифт:
Закладка:
Если посмотреть на Колумбию под определенным углом, то можно увидеть в ней своеобразное кривое зеркало, в котором отразился весь жанр шутеров – их рельсовость, нарочитая линейность, персонажи и локации, которые нужны лишь для того, чтобы воплощать какой-нибудь социокультурный архетип. А в Букере можно разглядеть отражение игрока, который, ни на секунду не задумываясь, убивает всех, кого видит, если ему грозит малейшая опасность. Вся история персонажа говорит об этом. А тем игрокам, которые решили, будто сцена после титров намекает на счастливый конец и Букер все же нашел Анну, пришлось рухнуть с небес на землю, когда вышли все части DLC «Морская могила».
Утраченная невинность
Быть беспомощным и невинным ребенком в BioShock – дело опасное. Маленьких девочек подвергают генным манипуляциям и превращают в Маленьких Сестричек, чтобы они собирали АДАМ. Анна родилась у отца, который согласился продать ее, чтобы погасить карточные долги. Элизабет изучают и ставят над ней эксперименты. И это мы еще не вспомнили Салли, которую сама Элизабет, ни секунды не колеблясь, едва не поджарит, чтобы отомстить Комстоку. Да и сам Комсток, кстати, перед ней виноват: сначала удочерил, пытаясь загладить вину, а потом потерял, когда сорвал крупный куш в картах и отвлекся. Да, насилия в BioShock Infinite хватает, и не только в боях, где Букер режет всех направо и налево, но и в тесном семейном кругу. Неслучайно в самом конце игры Элизабет убивает своего биологического отца.
Многих игроков порадовала финальная сцена после титров. Но действительно ли там, в кроватке, лежит и плачет Анна? А если и лежит, то значит ли это, что героев ждет счастливый конец? Вряд ли. Не стоит забывать, что Букер – жестокий убийца, для него расправляться с людьми – проще простого, это инстинкт. Возможно, ему это даже нравится. С гипотетической Анной – нам ее так и не покажут – он, алкоголик, должник, головорез, наверняка будет обращаться не лучше, чем Комсток, которому нужен наследник. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, что случилось с бедняжкой Салли. Единственный способ разорвать этот порочный круг – убить Букера до крещения, исключить его из уравнения – и неважно, что при этом исчезнет сама Элизабет. Да, круг нужно разорвать – круг семейного насилия, который удивительным образом напоминает греческие трагедии или пьесы Уильяма Шекспира: каждое убийство ведет к следующему, потом к следующему, потом к следующему – и так до бесконечности.
Орел или решка?
Весь сценарий BioShock Infinite выстроен на идее предопределенности. У игры есть лишь один конец, и всех ее героев – Букера, Элизабет, Комстока, Дейзи и других – ждет только смерть. Фильм «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» (1990), экранизация одноименной пьесы, начинается с того, что один из героев подбрасывает золотую монету. Розенкранц повторяет и повторяет этот безобидный жест, но всегда получает один и тот же результат: выпадает «орел». Каждый раз. И его спутник замечает: «С реальностью что-то не так».
И вот они оказываются в пьесе, сами о том не подозревая. История Гамлета Уильяма Шекспира подхватывает их и несет все дальше. Они блуждают по замку Эльсинор, слышат разговоры других персонажей, пытаются понять, что они вообще тут забыли – а потом играют свои роли в тех немногих сценах, где и должны участвовать. Потом они приезжают в Англию вместе с Гамлетом, а тот одурачивает их и подменяет письмо с просьбой казнить его – о котором они даже не в курсе – на письмо с приказом казнить его спутников. Их дорога заканчивается на виселице.
Между «Розенкранцем и Гильденстерном» и BioShock Infinite можно провести немало параллелей. Два персонажа, как и Букер ДеВитт, потерялись в пространстве и времени, ждут начала действия и не могут понять, что с ними происходит. Словно межпространственные близнецы Лютесы, Розенкранц и Гильденстерн без конца беседуют друг с другом о теории вероятностей, о смысле языка, перебрасываются фразами. Ну и, конечно, нельзя забыть про монету, которую подкидывают бессчетное число раз и которая всегда падает «орлом» вверх – совсем как монета Лютесов уже в 122‑й раз.
Но сильнее всего поражает схожесть между структурами фильма и игры. Судьбу Букера, как и судьбу двух героев, определяет сюжет, логики и смысла которого они не понимают. Они не могут спастись из него. Элизабет приводит Букера к месту, где ему предстоит расстаться с жизнью, о чем он не подозревает – он-то думает, что идет убивать Комстока, – а Розенкранц и Гильденстерн сопровождают Гамлета в Англию и везут с собой письмо, в котором их приговор. И там, и там сюжет движется к трагическому концу уже с самого начала. Судьба Розенкранца и Гильденстерна предопределена потому, что Шекспир уже написал пьесу, где они участвуют. Что касается судьбы Букера, то с ней тоже все решено – Лютесы направляют героев по единственному пути и подталкивают из-за кулис, чтобы те шли правильной дорогой. Сцена в дополнении «Морская могила», где Элизабет видит, как они разговаривают с Дейзи Фицрой, многое о них говорит. Они временами появляются на протяжении всей игры, причем иногда испытывают игрока. По-своему, они тоже играют и вовсю развлекаются: в одной мини-сценке, которую можно разглядеть только через бинокль, мы видим, как Роберт жонглирует, а Розалинда ему аплодирует. Можно сказать, что Лютесы – это аналог труппы, которая привозит Розенкранца и Гильденстерна к Гамлету. Свобода выбора в BioShock Infinite, как и в первой части BioShock, – не более чем видимость.
Такая предопределенность проявляется и в геймплее, причем, как это ни иронично, в сценах с выбором. Они разбросаны по всей игре и почти не влияют на нее. Неважно, в кого вы решите кинуть мяч – в пару или в ведущего: едва Букер замахнется, как страж правопорядка схватит его за руку. Неважно, вонзит ли кассир вам нож в руку или нет, от битвы вас это не спасет. Выбор не имеет значения, игра движется к своей единственной концовке, а персонаж переходит от одной сцены к другой независимо от решений игрока. Все было решено, отточено и доработано во время ста двадцати двух предыдущих попыток. И это число продолжает расти прямо во время игры. Когда Букер гибнет, а рядом нет Элизабет, он оказывается в черно-белой
