— Ну слава богу.

— Что я сломала только мизинец? Или что не беременна?

Фредрик кашлянул.

— Кстати, я нашел твои… вещи.

— Убери в пакетик да положи мне на полку, — сказала Стине, не переставая улыбаться. — Надеюсь, ты не носишь мое белье в кармане.

Фредрик вспомнил, что он действительно положил его в карман. Не в эту куртку, правда, а в ту, что была на нем, когда приходила Тересе.

— Договорились, — сказал Фредрик, открывая дверь в палату Франке.

«Последняя конфискация подтверждает, что стратегия полиции работает. Пройдя всю цепочку, от уличных наркоманов до продавцов и тех, кто за ними стоят, мы поднимаем такой шум, что связи в среде разрываются.

«Но разве это не означает, что слабейшему звену, уличным наркоманам, приходится прибегать к большему криминалу и к проституции, чтобы добыть деньги на наркотики? — спросил журналист. — «Ведь их зависимость никуда не девается?»

«Мы много лет слышим этот аргумент. Но если исчезнут наркотики, исчезнут и наркоманы».

«Да… — сказал журналист. — С нами был начальник управления полиции Тронд Антон Неме с итогами вчерашней совместной операции с таможней по изъятию рекордной партии героина. На этом возвращаемся в студию».

Свет в палате был приглушен, а аппараты, поддерживающие функции организма Франке, молчали. Радио стояло на столике на колесиках у постели, вместе с букетом цветов, семейным фото и упаковкой таблеток. Франке лежал спиной к Фредрику, повернувшись лицом к приоткрытым шторам. Когда Фредрик убавил звук, Франке гаркнул.

— Это Косс поставил сюда эту ведьму?

— Стине? Она вроде ничего, — отозвался Фредрик.

— Ты ее знаешь?

— Нет.

Франке нужна была помощь, чтобы перевернуться на спину. Фредрик одной рукой взял коллегу за руку и положил вторую между лопаток. Рука больного была слабой и холодной, а тело дряблым. Фредрик не смотрел Франке в лицо, а приковал взгляд к его оголенной груди с седыми волосами. От пациента в больничной рубашке шел запах смеси лекарств, пота и мочи.

Наконец, подняв голову, Фредрик увидел мешковатый двойной подбородок, мертвенно-бледное лицо и напряженные глаза. Взгляд следователя скользнул по вмятине между ухом и лбом Франке, с головы которого был сбрит его ежик волос. Вместо изогнутой черепной кости на этом участке кожа провалилась внутрь, образовав впадину размером с довольно большой апельсин.

— Врачи немного удалили, — произнес Франке, заметив плохо скрываемую реакцию Фредрика. — Чтобы отечный мозг не повредился от давления. — Он говорил медленно. — Будто эту башку и так мало изуродовали.

— Соболезную тебе по поводу случившегося с Ритой, Франке. Мы найдем убийцу. Я тебе обещаю, — тихо сказал Фредрик.

Франке посмотрел на него отрешенным взглядом, попытавшись поднять руку, но она безжизненно упала на одеяло.

— Тебя не затруднит принести мне попить?

Стаканчик висел на диспенсере около раковины. Пока Фредрик ждал, когда вода охладится, Франке продолжал говорить.

— Они планируют еще одну операцию — вставить мне черепную пластину обратно.

Фредрик держал стакан, пока Франке пил.

— Кто сделал это с тобой? — спросил Фредрик. — Кто напал на тебя в тюрьме?

Франке отвернулся к морозным узорам на окне между шторами.

— Расскажи мне, что происходит. Зачем ты украл героин? Кто тебя заставил?

Нет ответа. Франке молчал, пока наконец не повернул голову и не посмотрел на Фредрика.

— Я знаю, что Рикард Рейсс обещал тебе деньги, чтобы Рита могла поехать на лечение в Израиль. Рейсс мертв. Тебе нечего бояться. Расскажи.

Из левого глаза Франке в уголок рта скатилась слеза и пропала в седой щетине на подбородке, оставив блестящую дорожку, разделившую лицо надвое.

— Мы нашли героин под полом у тебя дома. Это ты его туда положил? Или его подбросили?

И тут Франке оживился.

— Я не какой-то там дилер, Фредрик. Думаю, ты это знаешь.

— Так помоги же мне. Неужели ты не понимаешь, что делаешь хуже себе? Охрана за дверью стоит ради твой безопасности, а не чтобы наблюдать за тобой. Здесь тебе никто не угрожает. — Фредрик понизил голос. — Много убитых, Франке. Твоя жена. Ты украл героин. Это серьезное преступление, но уж точно не смертный грех. Расскажи, что знаешь, и отсидишь год. Максимум полтора. И все, будешь свободен.

— Свободен, — фыркнул Франке. Его взгляд скользнул с Фредрика на фотографию на столе. Франке, Риты и Сири.

— Я был здесь, когда ты лежал в коме. Рита сидела около тебя. Она рассказала мне про твою падчерицу. Что вы с ней не в самых лучших отношениях. Но теперь у нее остался только ты, Франке. Если не хочешь говорить ради себя, так хотя бы сделай это ради нее.

Глаза Франке пробудились.

— Иди-ка ты на хер.

В палате воцарилась тишина. В полосе света из окна пылинки медленно кружились, падая на пол. За дверью слышался скрип резиновых подошв по линолеуму.

— Проводи меня в сортир и душ. Защита от самоубийства, как они это называют, чтоб не думали, что я сплю. Как по-твоему, кто за нами наблюдает? Кто слушает? — Франке поднял палец, показывая на камеру наблюдения на потолке, блестевшую стеклянной линзой.

Фредрик устало застонал.

— Никто, кроме клюющих носом дежурных. Подглядывают за тобой, пока ты смотришь порнуху и дрочишь.

— Тьфу! — Франке никогда не понимал пошлых шуток. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и сложил руки на груди. — Мне нужно… отдохнуть, Фредрик.

Когда Фредрик взял Франке за руку, чтобы попрощаться, тот притянул его к себе, словно чтобы обнять. Как только Фредрик почувствовал теплое дыхание у своего уха, то различил шепот. — Они послали меня в Сульру, Фредрик. Чтобы искать пастора.

— Пастора? Кто тебя послал?

Франке слегка отстранился.

— Я так и не узнал толком.