Затем она вновь заговорила в трубку:

– Правда, я не гарантирую, что мы обязательно возьмем ваши фотографии. Сначала нужно будет оценить результат.

– В номер войдут только снимки? – спросил Согён.

Он стоял лицом к окну и смотрел на море. Белл бегала по залу, смешно потрясывая хвостом. Затем вдруг опустила голову и принюхалась, будто учуяла что-то.

– Напишем небольшой комментарий. Если мне понравятся ваши работы, отправлю список вопросов для интервью.

Когда Согён ответил, что все понял, главный редактор тут же повесила трубку.

Второй лунный месяц. Раннее утро. А именно 20 февраля. Наконец наступил праздник, который так долго ждали в деревне гигантского пальцещупа. Практически с самого рассвета в доме бабули из Мокпхо за сборами Чеби наблюдал весь совет ныряльщиц во главе со старшей. Девушку собирались нарядить в старый тонкий костюм хэнё, который гордо называли «одеждами священного гонца». Сверху был желтоватый топ из хлопка, который держался на одной лямке, снизу – штаны. Больше всего ошеломляло то, что по бокам были сделаны разрезы. Видимо, чтобы ныряльщицы могли легко снимать и надевать костюм. Но это сильно смущало – через прорези прекрасно будут просматриваться бока и бедра. Чеби тут же попыталась вспомнить, когда последний раз вставала на весы. Кажется, она сильно набрала, жир на боках будет отчетливо выделяться.

– И это вся одежда? Я же замерзну… – Чеби набралась смелости и украдкой взглянула на старшую ныряльщицу.

Однако женщина округлила глаза и громко шикнула. Все вокруг молчали, словно связанные клятвой, и общались друг с другом только при помощи жестов и взглядов. Чеби вспомнила, что бабуля из Мокпхо еще вечером говорила: «Негоже перед праздником попусту языком чесать – это к беде».

Делать нечего, придется переодеваться. Чеби сняла спортивный костюм и просунула одну ногу в хлопковые штаны. Тут к ней снова подошла старшая ныряльщица и хлопнула по спине.

– Ай! Вы чего меня бьете? – воскликнула Чеби.

Женщина раздраженно постучала по ее груди, а потом оттянула лямку бюстгальтера.

– Вы хотите, чтобы я сняла нижнее белье? Нет! Ни за что!

Чеби отбросила костюм ныряльщицы и обняла себя за плечи. Остальные женщины нервно указали ей на часы, намекая, что скоро нужно будет устраивать заплыв и девушка должна переодеться как можно скорее. Окно в комнате Чеби затряслось и жалобно зазвенело от порывов сильного ветра.

Хотят, чтобы я вышла на такой холод в одном тонком костюмчике? А потом взвалила себе на спину огромное чучело пальцещупа? Издевательство какое-то!

Всем нутром Чеби яро сопротивлялась.

Понимая, что иначе не получится, старшая ныряльщица достала из шкафа теплый пуховик и протянула девушке. После чего слегка потрясла им, будто показывая, что Чеби может дойти в нем до моря.

– Хорошо, надену. Но мне же нужно зайти в воду. Как я в такой холод буду плавать в одном тонком костюме? – громко возмущалась девушка. – И вообще, я не могу без бюстгальтера! Я постоянно в нем, даже когда сплю!

Но ныряльщицы остались глухи ко всем протестам. Старшая принялась отряхивать костюм, а остальные надели на голову девушки хлопковую шляпку с широкими полями, которые закрывали уши и шею. Одна из ныряльщиц туго затянула ее под подбородком. В конечном итоге завязалась небольшая борьба: Чеби всеми силами пыталась оставить нижнее белье, а женщины стремились раздеть ее и нацепить костюм. Это растянулось на какое-то время, девушка извивалась, обливаясь потом, а ныряльщицы вокруг тяжело сопели от прилагаемых усилий. Вдруг дверь в комнату отворилась. На пороге стояла бабуля из Мокпхо. Она красиво уложила волосы и надела праздничную одежду.

– Помогите мне! – жалобно воскликнула Чеби.

Старушка кивнула и одну за другой убрала руки ныряльщиц от тела девушки. Те стали возмущенно жестикулировать. Хозяйка дома подняла руки и сложила их в молитвенном жесте, после чего, посмотрев Чеби в глаза, поклонилась. На этом все не закончилось – бабуля из Мокпхо опустилась на колени и продолжила молиться.

– Хватит вам! Не нужно! – испуганно воскликнула Чеби, поднимая старушку с колен.

– Нечего тут стесняться, – ответила хозяйка, глядя на нее.

Остальные ныряльщицы жутко разволновались и стали показывать на рот, будто предупреждая.

– Пожалуйста, молчите! Вы же сами сказали, что нельзя, это к несчастью, – прошептала Чеби.

Бабуля покачала головой, а затем заглянула ей в глаза.

– Давным-давно хэнё были опорой семьи. Здеся, на Чечжудо, мужиков лелеяли, а вот женщины делали все – незамужние вели быт, а на замужних висели еще и дети.

Хозяйка дома забрала у старшей ныряльщицы костюм.

– Водолазные костюмы появились лет семьдесять назад. Когда я была совсем девчушкой, токо приехаши сюда, вышла замуж, и нырять приходилось вот в этом. Разрезы по бокам делалися специально, чтобы даже те, что с животом, могли работать в море и костюм не стеснял движений. Женщинам приходилось нырять даже в самые студеные месяца. То, что тебе надобно надеть, – не костюм для девчушки, а одежка для матерей, которые уходили в море. И белья они не носили, потому что после работы выходили на сушу и кормили детей, которых оставляли на берегу, ведь никто не мог за ними присматривать.

– Я поняла… Поняла и больше не буду сопротивляться. – Чеби опустила голову.

Когда она взяла в руки костюм, из глаз потекли слезы. Остальные ныряльщицы разошлись по сторонам, образовав круг, и девушка переоделась, сняв перед этим абсолютно все. Она подошла к зеркалу и приложила руки к животу. Внутри больше не было жизни. Чеби взяла телефон и открыла галерею. Пальцы принялись листать фотографии малыша, которые она видела уже сотню, нет, тысячу раз. Круглые глазки, так похожие на ее собственные, маленькие ушки, точно как у матери Чеби, и высокий лоб, похожий на отцовский. Она дорожила своим малышом, но не смогла защитить его. Чеби так и не дала ему имени, называя лишь милым прозвищем, потому что боялась. Боялась, что не сможет отпустить.

– Мой маленький Орешек. Твоя мама сегодня зайдет в море, – прошептала девушка, глядя на фотографию. – Здесь, в деревне, мама стала священным гонцом. Если сегодня смогу проплыть с чучелом осьминога за спиной, с тобой ничего не случится. Мама будет просить, чтобы ты вырос здоровым и крепким. Прости, это единственное, что я могу для тебя сделать.

Когда Чеби, одетая в теплый пуховик и сапоги, пришла к побережью вместе с остальными ныряльщицами, там уже собрались все жители деревни. Каждая семья поставила столик с подношениями для духа моря, и теперь все пытались спасти угощения от сильного ветра и высоких волн. Разнообразие и количество блюд потрясали воображение. Тут были крупные груши, яблоки, рисовые сладости, шашлычки из свинины на шпажках. Каждое семейство пыталось выделиться чем-то необычным: у некоторых на столиках стоял местный алкоголь, у других – пышная кастелла, а у кого-то – блюдо из конины. На тарелках лежали и живые моллюски