ПЕСО 

ДА-ФАК

Cвое главное экзистенциальное открытие Александр Пушкер, тогда еще Сашуня, сделал в возрасте шести лет на даче. Смотрел, встав на коленки, как муравей трудно волочит сосновую иголку, как на муравья ложится его, Сашунина, тень, и вдруг тень исчезла. Маленький Пушкер задрал кудрявую головенку к небу, увидел сизое облако, формой похожее на лысую башку, даже с ухообразными отростками по краям, и тут же представил, как кто-то совсем великанский, находящийся еще выше башки, наблюдает за облаком, а на великана тоже сверху глядит некто больше самого неба. Так в детский мозг, проходящий стадию синаптического прунинга, сама собой, безо всякого интеллектуального усилия, навечно, впечаталась концепция Бесконечной Матрешки — Вселенной, простирающейся в обе стороны, бесконечно большую и бесконечно маленькую, потому что муравей, конечно, тоже рассматривал под собой кого-то крохотулечного, а тот, в свою очередь, пялился на некий совсем уж невидимый глазу микрокосм. При этом, заметьте, не то что слова «микрокосм», но и слова «вселенная» маленький засранец еще не знал. Но у него была лаковая матрешка, которую внуку подарила бабушка Арина Абрамовна в надежде привить ребенку любовь ко всему истинно русскому, и проекция мироздания выстроилась зримой, наглядной моделью. Вот матрешулечка, вот матрешечка, вот матрешка, вот матреша, вот матреха, вот матрешища.

Дальнейшая жизнь Сашуни, Сашки, Александра, Александра Юрьевича Пушкера представляла собой перемещение из одной оболочки в другую. Перемещение не было линейным, подобно тому как нелинейна история земной цивилизации. После раннего расцвета античности, первого своего миллиона, Пушкер откатился назад, в темное средневековье первого банкротства, но потом научился успешно кататься не только на быке, но и на медведе, выгребать мед из разоренных ульев, и к порогу свежего, зожного сорокалетия приготовился к прорыву, вернее сказать к проклюву в большие матрехи.

Старинные русские сакральные артефакты, неразрывно связанные с исконностью, как известно, нестаринны, неисконны и вообще нерусские. Патент на балалайку зарегистрирован в конце XIX века в Германии, тальянка-тальяночка — итальянская гармоника, а матрешку привезли из Японии матросы. В этой мглистой, болотной обманности, в извечной неточемкажущести подлинная сила Русского Дао, его облакоподобная неуязвимость, его Божья Роса, однако любящие скучную точность мудрецы Востока на три тысячи лет раньше Сашуни Пушкера открыли, что Вселенная — бесконечнослойное яйцемножество: одно яйцо спрятано в другом, другое в третьем, третье в четвертом, миллионное в миллион первом, и для того, чтобы перейти из меньшего яйца в большее, нужно пробить скорлупу, а для этого необходим крепкий клюв, и каждая следующая скорлупа толще, так что клюв должен становиться крепче. Проклюнуть матрешку нельзя, а скорлупу можно и даже нужно, поэтому от детской метафоры Александр Пушкер, любивший, чтобы его называли бодро и упруго: «Сандр», давно отошел, оставил только названия. Дома у него был подарок самому себе к 35-летию: фарфоровый набор а-ля Фаберже в виде пузатых полуматрешек-полуяиц. Проклюнув очередную скорлупу, Пушкер разбивал отжившую яйцекуклу ритуальным ударом золоченого молоточка «Тиффани».

И клюв Сандра Пушкера окреп настолько, чтоб продолбиться в матрехи, что по всемирно принятой финансовой терминологии соответствует категории UHNWI (Ultra-High Networth Individuals), она же «золотая квота», к которой принадлежит одна пятидесятитысячная человечества.

Секрет успешного проклюва так прост, что это, в общем, никакой не секрет, а элементарная физика. Чтобы пробить скорлупу, нужно бить в точку, где слой тоньше всего. А вот раньше других цыплят учуять, где слой протоньшился — это уже талант, и он у Сандра был.

Именно поэтому, по зову таланта, уже 9 октября 2022 года, на следующий день после того как то ли украинские диверсанты, то ли совсем неукраинские совсем недиверсанты взорвали Крымский мост, Пушкер оказался неподалеку от восточного окончания шедевра мостостроительного искусства, в единственном более или менее приличном населенном пункте Таманского полуострова, курортном поселке Ак-Сол. Перелет Москва-Ростов, шесть часов по автостраде — и Сандр выдвинулся на исходную позицию, застыл в небе, расправив крылья, готовый рухнуть вниз мощноклювым орлом, как только заметит внизу шевеление.

Шевеления пока не было, движение по мосту еще не восстановилось. Как только ремонтники закончат работу, Пушкер ринется на полуостров один из первых.

У Сандра была гипотеза, даже не гипотеза, а твердая уверенность, основанная на знании четвертого закона термодинамики cherchez qui prodest, который в переводе на поэтичный русский язык звучит так: бабло с инсайдом правят миром.

Инсайд состоял в том, что мост херакнули очень серьезные люди из очень серьезной структуры. Херакнули несильно — чтоб не расхерачить вчистую (зачем расхерачивать хорошую вещь, которая пригодится?), а чтоб уронить рынок крымской недвижки и скупить ее по малому прайсу, то есть провести классическую «медвежью» операцию на понижение, а по этой части Сандр Пушкер был не мишка косолапый (рост на задних лапах 2 метра), а четырехметровый гризли.

Так оно и вышло. Со вчерашнего дня крымский риэл-истейт был в панике, выкидывал на рынок сладкие активы по смешным ценам, да никто не брал, потому что дураков нет, а умные еще не подключились, давали товару просесть до дна. Мост починят, когда медведи соберут всю малину. Паника пройдет, цены восстановятся. Кто-то станет на трюль-другой рубликов жирнее.

Тут главное было не зарваться, не попасть под радары серьезных людей. Легким воробьишкой, который уволакивает хлебную крошку в четыре своих веса, перешустрить пузатых голубей и не попасться им на глаза. Цапнуть быстро, по-голубиным меркам немного — и фьюить.

Сандр закредитовался кэшем подзавязку, в четыре своих веса, загрузил на эскроу-аккаунты ярд юаней, и стал приглядывать крошки правильного размера. Кое с кем уже вел переписку по мейлу, а с двумя объектами (сто пятьдесят соток под Евпаторией и рыбоконсервный заводик в Феодосии) даже успел позумиться и предварительно договориться, то есть штанов в этом долбаном Ак-Соле зря не просиживал. План был такой: надрафтить контрактов с запасом, ярдов на пять, но пока не подписывать; как только мост задвигается, осмотреть на месте, потому что свой глазок — смотрок, и выбрать самую мякотку.

Вечером, на исходе высокорезультативного трудового дня Сандр вышел прогуляться по эспланаде, подышать морским воздухом. Мысли его были приятны, освеженную гостиничным барбером стрижку «фейд-адеркат»