Мы устроились на поддоне из мягких одеял, разложенном рядом с помостом Тигровой Лили. Она восседала на своём троне, и все, кто был частью её гарема, столпились вокруг. Мы сидели в тишине, поскольку деревню очистили от всех детей. Как только все убрались на ночь, и остались только взрослые — начались развлечения.

Барабанный бой, который весь вечер был фоновым шумом, усилился и сопровождался мелодичными звуками флейты. Симфония голосов слилась в гармонию, поющую на языке, которого я никогда раньше не слышала. Сумерки сменились полной ночью. Деревня освещалась мерцанием костров и факелов.

Процессия нимф, облачённых в тяжёлые белые одеяния, каждая из которых несла небольшой факел, направилась на поляну к центру деревни, где был установлен настоящий Майский шест. Он был добрых двадцать футов[20] высотой, обтянут блестящим полотном и украшен гроздьями цветов. Нимфы выстроились вокруг шеста и молча стояли, склонив головы. К ним присоединились пикси, добавив мягкое сияние, словно светлячки, к мерцающему свету факелов.

Воцарилась гробовая тишина, даже музыка стихла. Слышен был только треск костра. В воздухе витало предвкушение, всеобщее внимание было приковано к фигурам нимф. Внезапно они начали гудеть. Сначала тихо, едва различимо, но постепенно звук стал нарастать. Они снова начали скандировать незнакомые слова. Тон их голосов был чарующим, завораживающим. Они подняли руки и начали раскачиваться взад-вперёд, двигаясь в унисон. Многие в толпе начали раскачиваться вместе с ними, завороженные происходящим. Группа начала танцевать вокруг майского шеста с факелами в руках, свет пламени призрачно струился позади них, когда они набирали скорость, плавно двигаясь в такт музыке.

Моё внимание переключилось от завораживающего зрелища, когда я почувствовала, как рука Эбена ласкает мою ногу, рисуя маленькие круги на моей коже и поднимаясь вверх по моему бедру. Я взглянула на него, но он смотрел не на танцующих нимф. Он смотрел на меня тёмными глазами, и оранжевое мерцание огня отражалось в них. Он наклонился и начал целовать мою шею, а его рука поднималась, задевая мои метательные ножи, побуждая меня раздвинуть ноги, чтобы дать ему больший доступ.

— Так чертовски горячо, что ты вооружена. Может быть, я попрошу оставить их, пока я тебя трахаю, — сказал он. Затем он провёл своими талантливыми пальцами по нежной коже вокруг ремня с ножами.

Оглядевшись вокруг, я почувствовала, что за нами кто-то наблюдает. Я посмотрела на Тигровую Лили, и мои глаза расширились от шока. Она сидела на троне, а между её ног на коленях стоял сатир и пожирал её прямо под открытым небом! Но не только она — все присутствующие занимались какими-либо сексуальными действами. Я думала, что подготовилась к этому, но была ошарашена реальностью происходящего и немного заинтригована оргией, которая происходила на моих глазах.

Эбен укусил меня за шею, привлекая моё внимание к себе, продолжая ласкать моё бедро. Что ж… Неверленд… Я раскрылась перед ним. Закрыв глаза, я отключилась от всего остального, кроме нежных ласк моего возлюбленного и пульсирующей музыки, притворяясь, что нас только двое. Его пальцы скользнули по моим влажным складкам. Я была наполнена собственным возбуждением и остатками освобождения Триппа от нашего предыдущего времяпровождения. Всё было настолько чувствительно, что мне пришлось подавить желание громко застонать, и вместо этого я втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Я не могла не извиваться под его нежным прикосновением. Эбен тихо рассмеялся мне на ухо, довольный тем, что я так реагирую на него.

— Тебе нравится? — хриплым голосом прошептал он мне на ухо, и я кивнула. — Я не слышу тебя, Гвен, — сказал он, и его пальцы внезапно замерли, оставив меня в отчаянии, желая снова почувствовать его прикосновение.

— Да, это потрясающе, — выдохнула я, мои слова вылетали с трудом.

— Хочешь, чтобы я заставил тебя вот так кончить? — спросил он, когда его пальцы снова начали серьёзно воздействовать на мой клитор.

Прежде чем я успела ответить ему, в мой затуманенный похотью разум ворвался леденящий душу крик. Я подпрыгнула от удивления и распахнула глаза. Даже Эбен отстранился от меня, и мгновенно схватился за кинжал. Все сразу напряглись, растерянно озираясь по сторонам.

Очередной крик нарушил приглушённую болтовню и смятение. Мои парни уже были на ногах, каждый с оружием в руках. Несколько сатиров мчались из тёмных окраин деревни.

— Пираты! Пираты прорвали нашу защиту и направляются сюда! — первый сатир, добежавший до нас, объяснял между затруднёнными вздохами, упираясь руками в колени и пытаясь отдышаться. Тигровая Лили и Питер мрачно глянули друг на друга.

— Я думал, вы сказали, что границы в безопасности? — огрызнулся Питер на Тигровую Лили, его тёмные глаза гневно буравили её.

— Они были защищены. Я отправила туда своих лучших людей, — возразила она.

Деревня начала погружаться в хаос, все стали разбегаться в поисках убежища от наступающего нападения. До нас донеслись новые крики боли — зловещее предупреждение о том, что нас ждёт.

— Что ты собираешься делать, Питер? Ты — защитник Неверленда. Это твоя обязанность отразить атаку, — властно скомандовала Тигровая Лили.

Она переводила взгляд то на меня, то на Питера, как будто ей нужно было напомнить ему о его обязанностях. Питер выпрямился во весь рост и скрыл все эмоции. Его гнев сменился стоической маской, когда он готовился к битве и выкрикивал приказы:

— Райдер, Трипп, каждый из вас возьмёт отряд сатиров и расходится веером. Вы все знаете этот лес, используйте его в своих интересах. Будьте тенью, которую они не видят. Разверните этих ублюдков и изгоните их с материка. Я хочу, чтобы они помчались обратно на свой корабль, как крысы.

Трипп и Райдер кивнули.

— Эбен… чувак, мне нужно, чтобы ты остался…

— Ты, блядь, серьёзно? — зарычал Эбен прежде, чем Питер успел закончить.

— Да! Я абсолютно серьёзен, — прорычал Питер. Он потянулся к Эбену, схватил его за шею и притянул, пока они не оказались нос к носу: — Мне нужно, чтобы ты остался с Гвен. Ты мой лучший боец. Мне нужно, чтобы ты защитил её, если мы потерпим неудачу. Нам всем нужно, чтобы ты защитил её. Ты понимаешь, не так ли? — спросил Питер строгим тоном. Челюсть Эбена сжалась, а затем он осознал.

— Конечно. Ты знаешь, что я буду защищать её до последнего вздоха, — ответил Эбен.

— Я