– Понимаю, – согласился Даррен. – Раздевайся и забирайся в воду. Смотри, тут три камешка, видишь? Моешься и закидываешь на дно первый. Он забирает всю грязь, и вода вновь становится чистой. Этот, синий, сделает то же самое, но его использовать только вторым, иначе ни один не сработает. А вот этот, прозрачный, добавит воде тепла.

– А как же ты? – удивилась Хестер.

– С остальными на реке ополоснусь, – легко ответил дракон. – Я ведь Алькор Неизвестный, а не Даррен Тиварран Элеарский.

Он подмигнул жене и выскользнул из маленькой, но уютной комнаты.

Хестер же, походив кругами, все-таки подступилась к бочке. Целый день пути, часть из которого она проделала верхом, оставил на ее коже неприятный липкий след. И от этого хотелось избавиться как можно скорее.

Конечно, чары и притирания спасали от запаха пота, но… Это все равно не то же самое, что горячая вода с лавандовым мылом!

Забравшись внутрь по приставной лесенке, Хестер обнаружила, что внутри бочки есть что-то вроде приступочки, на которой можно сесть. Расслабившись, леди Аргеланд подумала, что купание в бочке – это, в общем-то, весьма и весьма приятная вещь.

Дробный перестук в дверь, и Хестер, вздрогнув, гневно шипит:

– Нельзя!

– Ой, прости! Я вам помешала? – голос Милли звучит напуганно и смущенно.

– Милли?

– Да!

– Заходи. – Хестер поглубже спустилась в воду.

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату… В комнату вплыл нагруженный яствами поднос.

– Я папеньке сказала, что на барже нас накормили. Но он велел накормить еще раз, – пропыхтела леди Ревир, едва удерживавшая тяжелую ношу. – Матушка, оказывается, не спит и теперь кругами ходит. Сундуки-то опечатаны, будем их утром открывать, при родне. А я думала, что она спать будет, и не догадалась припасти ей какую-нибудь мелочь, чтобы любопытство потешить, – говоря все это, она ловко сервировала небольшой стол, что находился подле высокой кровати.

– Почему нельзя сейчас открыть? – нахмурилась Хестер. – Почему супруга главы рода должна мучиться любопытством? Когда отцу присылали подарки, их никогда не открывали при дарителе, откладывали до ночи, чтобы никого ничем не смутить. Сейчас ночь, так что…

– У нас так же, – покивала Милли, – но тут же как, матушку все кому не лень обижали. Я же почему просила придворных магов сундуки опечатать? Чтобы при срыве пломбы была часть императорского герба! Чтобы никто не мог сказать, что это папенька накупил вещей и матушке от моего имени доставил!

– Вот почему мы так серьезно запечатали мое письмо, – догадалась Хестер. – Жаль, что завтра не получится посмотреть на кислые лица.

– Я расскажу в подробностях, – пообещала Милли. – Бабуля моя – полуночница, если ты не устала, то можно после бочки к ней наведаться. Вон ее окно светится.

Но как бы Хестер ни изворачивалась, с ее ракурса ничего не было видно.

– Что-то гонит меня, – призналась леди Аргеланд. – Я ведь думала о том, чтобы позвать твою семью ко двору и заодно прихватить и бабушку. Мы мчались сюда быстро и сильно устали, но…

– Удобная карета и толковый целитель, – кивнула леди Ревир, – помогли бы бабуле прибыть в столицу. Она, вообще-то, бойкая старушка. И в лес по грибы ходит, и по осени зайца из лука бьет. Я тоже думала, что ты позовешь ее в столицу.

– Наверное, я еще не настолько Императрица, – серьезно отозвалась леди Аргеланд. – Но и в любом случае это было бы сложнее и дольше, а ответы мне нужны сейчас. Быть может, мы зря приехали и ничего нового не узнаем.

– Бабуля любит поговорить о том острове и мастерицах, но никто особо не хочет ее слушать, – развела руками леди Ревир. – Мы только детьми охотно к ней в комнату бегали, а потом… Потом перестали.

Вздохнув, Милли огляделась и всплеснула руками.

– Полотенца-то Римка забыла принести! Сейчас, одну минуту!

Воспользовавшись тем, что подруга выскочила из комнаты, Хестер быстро закончила мыться и, выскользнув на пол, просушила себя магией. После чего поспешила спрятаться под одеяло: перестук каблуков Милли она ни с чем бы не спутала.

– О, зря? – чуть огорчилась подруга.

– Ничуть, – покачала головой Хестер, – волосы-то еще мокрые. Отвернись, я переоденусь.

Из своего медальона леди Аргеланд вытащила свежую одежду и через пару минут сидела и промакивала волосы пушистым полотенцем.

– Папенька от гордости только что не лопается. Он, конечно, молчит о твоем визите, но сам счастлив просто до безумия, – поделилась Милли. – А маменька приказала сундуки стеречь и даже ее к ним не подпускать, чтобы пломбы были целыми. Ну и, конечно, мальчишек с вестями на все подворья разослали.

– Ты платье-то припасла на такой случай? – нахмурилась Хестер.

– Да разве кто-то удивится платью, – отмахнулась леди Ревир. – Папенька – богатый купец, у меня всегда одежда дорогая была. Тут уж если только алмазами подол расшить!

Дробный перестук, и в комнату вошел Даррен. С собой он нес огромную охапку полевых цветов:

– Я подумал, что ты порадуешься!

– Радуюсь, – зачарованно произнесла Хестер и приняла душистый дар.

Дракон быстро сотворил вазу, наколдовал воды, и вскоре неаккуратный, но милый букет занял свое место.

– Нас хотят закормить до смерти? – поразился Даррен, бросив взгляд на стол. – Целая запеченная курица, жареные овощи, стопка лепешек и три соуса.

– Кувшин с морсом, кувшин с водой, кувшин с чаем, – тут же перечислила Милли. – Папенька волнуется, что вы голодны.

– Передайте нашу благодарность, – чуть улыбнулся Даррен. – А сейчас…

– Дар, навестим бабушку сейчас? – в лоб спросила Хестер.

Дракон нахмурился:

– Как императорская чета мы любого можем поднять с постели посреди ночи. Но здесь и сейчас находятся Алькор Неизвестный и Мерида, его невеста.

– Бабуля не спит до полуночи, – негромко проговорила Милли. – Она будет рада гостям.

Даррен явно подумал о том же, о чем и Хестер: если все закончить ночью, то уже утром можно будет вернуться. Сначала на барже до стационарного портала, а после уже обычным переходом в столицу!

Покачав головой, леди Аргеланд посмотрела на Милли и спросила:

– Ты предлагаешь идти так?

– А ты думаешь, моя ба откажется поговорить с императорской четой? – удивленно спросила