Хаято забрал у меня ребенка, я бросилась прочь из гостиной, бежала по коридору сломя голову, словно страхи, терзающие грудь, были реальными демонами. Да они действительно реальны. Что вообще происходит?! Такого не может быть, только не так! Нет!

На улице стояло теплое солнечное утро, возможно, день. Свежий воздух слегка отрезвил, но не привел в чувства. Сейчас самым верным решением, наверное, было бы сброситься с балкона. Крепко сжав деревянные перила, я стиснула зубы и чуть сильнее не запаниковала — появилась боль в пальцах. Все реально. Но в то же время нет…. Мне не хватает воздуха… что делать? Что же делать?

— Смотрю, теперь тебя паника накрыла?

Замерев, словно под взглядом опасного хищника, я неуверенно обернулась. Облокотившись о стену, Риндзин смотрел на меня не то с сожалением, не то с пониманием, что явно для него не свойственно. Новая волна истерики уже была на подходе, но я предприняла последнюю попытку.

— Ты… тоже… иллюзия?

— Высокого ты обо мне мнения, однако, — сощурился он. — Нет, я настоящий.

— Настоящий?.. Но как? Что тут происходит? Как ты можешь быть настоящим, если?..

— Если твои родственники там чаек попивают и с детьми нянчатся?

— Именно!

— А ты не помнишь?

— Если бы у меня был ребенок от Орочимару, я бы запомнила! — не удержавшись, заорала я. — Где мы, черт возьми?! Что это?

— Ребенок от… — он закатил глаза, проглотив часть предложения, — не важно. Мы в иллюзии.

— В иллюзии?

— Помнишь, что было на поле боя? С кем мы сражались? — но учитывая мой растерянный взгляд, Риндзин продолжил: — Бесконечное цукиеми отразится от луны, и тогда все попадут под его влияние. И погрузятся в мир грез. Так это обрисовали.

— Мир грез? — неуверенность все еще терзала меня, однако это могло объяснить ситуацию. — Иллюзия шарингана… мощная иллюзия. Имеет смысл.

Словно гора с плеч. Только почему за чувством сильного облегчения неожиданно пришло разочарование? Выпрямившись, устремила взгляд к горизонту, к сияющим за утренней дымкой белым вершинам гор, крышам домов и лесам. Каждая деталь учтена. Каждая деталь того, чего я так желала. Мне никогда не нужны были войны или сила, насилие и власть. Я всего лишь хотела, чтобы меня любили, чтобы отец улыбался и баловал меня, а не смотрел, как на великомученицу. Нянчиться с детьми, самой стать матерью — я похоронила эти мечты многие годы назад, поскольку они были несбыточны. Так что уцепилась за мир шиноби, за Орочимару, потому что они помогли отвлечься.

— Значит, ты тоже иллюзия?

— Я похож на галлюцинацию что ли? — недовольно пробормотал Риндзин. — Мы с тобой связаны ментально, да и делим одну чакру на двоих. Логично, что нас закинуло в одну иллюзию.

— То есть получается, что мы проиграли?

— Понятия не имею, я все еще ощущаю колебания чакры вокруг нас, — сжав кулак, подметил мужчина. — Хотя также чувствую, что что-то медленно высасывает из меня энергию. В любом случае, если и помрем, то нескоро. Может, кто-то нас спасет.

— Почему ты такой спокойный? Если мы в иллюзии и из нас высасывают чакру…

— Что? — ехидно усмехнулся Риндзин моим переживаниям. — Не нравится, когда тебя запихивают черт возьми куда и черпают твою энергию? Вот мне тоже больше ста лет было не по душе.

Колкость засчитана.

А ведь верно, мужчина провел в обличие демона среди искаженной реальности десятилетия. Среди тьмы и холода. Тут хотя бы светило солнце, текла жизнь. Внизу на лужайке тренировалась пара людей: парень и девушка, возможно, ровесники Хидеки. Несмотря на хрупкое телосложение, незнакомка без проблем блокировала атаки противника, двигалась грациозно и быстро. Только не припомню я их… может?..

Чуть обернувшись, удостоверилась в догадке: Риндзин неотрывно смотрел на спаррингующихся соперников с непоколебимым спокойствием. Но вот его взгляд переполняла боль, среди которой едва промелькивали искры радости.

— Это ведь…

— Нам остается только ждать, — оборвал меня на полуслове мужчина, подняв взгляд. Он глубоко вздохнул, отгоняя наваждение. — Может, здесь и сбываются грезы, но не забывай — это только иллюзия. К иллюзии нельзя привязываться.

— А если мы здесь застрянем навсегда?

Риндзин ответил не сразу.

— Ну… утешает, что ты реальна. Хотя и не поймешь, хорошо это или плохо. Я ведь от скуки могу начать и дичь всякую вытворять.

— Дичь?

— Что будет, если я здесь всех убью? Они возродятся? Или мы останемся одни?

— Давай не будем пока экспериментировать.

— Предпочитаешь сразу остаться наедине?

От переизбытка чувств я не сразу уловила подтекст вопроса, только хитрая ухмылка помогла понять намек Риндзина. Я опешила, а он, как дитя малое, засмеялся.

— Какой же ты извращенец!

— Ну, как видишь, зато не соскучимся.

18 — Мой путь

Тепло солнца, запах молодой листвы, прохладный ветер. Спокойствие, сопровождаемое трелью птиц. Верно, это чувство ни с чем не сравнится. Какой бы правдоподобной иллюзия ни была, она не сравнится с реальностью. Если бы мы застряли в мире грез навечно, я бы об этом не задумывалась, но сейчас, стоя под тенью высокой сосны среди шума леса, понимаю всю ценность реальности.

Война, в которой я и не планировала принимать участие, завершилась победой шиноби. Ложные боги убиты, люди оплакивают погибших в бою товарищей, а я уже который день выхожу в свободную минуту на улицу, чтобы просто посмотреть на небо. Пытаюсь не грустить, игнорировать угнетающее чувство, преследующее после пробуждения из иллюзии. Ведь в реальном мире жизнь оказалась не сказкой, а книгой ужасов, в которой я убила отца, терроризировала свой народ и пала жертвой манипулятора.

Почему так плохо? Почему мне постоянно хочется плакать? Закрыть глаза и вернуться туда, в родной дом, встречающий теплом и радостным смехом. А не просыпаться вновь и вновь, уставившись в потолок небольшой комнаты без окон.

— Ты опять тут. Мне начинать беспокоиться?

— Риндзин… — обернувшись к мужчине, я только вздохнула и натянуто улыбнулась. — Карин уже закончила?

— Не уходи от вопроса.

— Ты тоже уходишь от вопроса.

— Да, мы закончили… наконец-то.

Находиться в убежище Орочимару для Риндзина было сущей пыткой, не проходило и дня… да что там, часа, как я бы не слышала от него ругательства или желание избавиться от мужчины. После сражения он уже не скрывал, что беспокоится обо мне. Это приятно. Приятно знать, что ты хоть кому-то не безразличен. Хотя, опасения и сомнения терзали меня до сих пор. Даже после того как Риндзин согласился пройти исследования, и Карин подтвердила, что мы не помрем в реальном мире, я сомневалась. Сомневалась, что мужчина не разорвет оставшиеся цепи, чтобы перестать делиться со мной чакрой. И