Пока Нина и Мора наслаждались своим путешествием, Бен тоже ввязался в нечто вроде приключения, в водоворот прогулок с Эми.

В следующий раз они снова встретились в квартире Нины и Моры, чтобы Бен снял-таки нужные мерки, потом Эми отправилась с ним в магазин рам, помогая выбрать те, что понравятся ее сестре.

Неделю или даже дольше они ужинали вместе и гуляли в парке. Угощались бубликами по утрам и шипучими напитками по вечерам. А после того как Бен наклонился, чтобы поцеловать ее однажды вечером, Эми спросила, неужели им действительно пора расставаться. Невероятным усилием воли Бен пригласил ее в близлежащее кафе, вместо того чтобы привести в свою квартиру. Он пока не мог сделать следующий шаг, его бы замучила совесть.

Он не мог этого сделать, прежде не сказав Эми самого важного.

Однако они провели вместе много времени и ни разу не упомянули о нитях. Эми, казалось, избегала этой темы, а Бен не знал, как ее затронуть.

В тот вечер за чашкой кофе Эми достала свой телефон, пролистывая последние сообщения, а Бен медленно скользил взглядом по ее лицу. Как архитектор, он стремился к симметрии, но его странно восхитил тот факт, что на правой щеке у нее было небольшое созвездие веснушек, а на левой — ни одной.

— Ты только посмотри, — сказала она, показывая ему фотографию итальянской сельской местности. — Нина только что прислала мне фото. Разве это не великолепно? — Обхватив руками свою кружку, она удовлетворенно вздохнула. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы переехать в какую-нибудь маленькую деревню в Европе? Например, оставить суматошный Нью-Йорк и жить в коттедже, откуда можно ездить в город на велосипеде, где все друг друга знают, где можно всю жизнь есть свежий хлеб, джемы и сыры?

— Честно говоря, не очень часто. — Бен рассмеялся. — Но мне нравится слушать, когда ты это описываешь.

— Фантазии всегда приятнее реальности, — сказала Эми, пожав плечами. — Странно, что многие уверяют, будто бы мечтают о «простой жизни» или предлагают сосредоточиться на «простых вещах». Но жизнь в деревне, вдали от всего поверхностного, не делает существование менее сложным.

Бен понимающе кивнул.

— По крайней мере, ты встречаешь жизнь лицом к лицу, поедая при этом свежий хлеб и сыр.

Эми улыбнулась.

— Нина и Мора завтра едут в Верону, это их последний день, — сказала она. — А я все думаю о Ромео и Джульетте. Ты знаешь, что в Вероне есть традиция писать письма Джульетте?

— Вымышленному персонажу?

— Ну, вроде того, — объяснила Эми. — Каждый год тысячи людей посылают письма на имя Джульетты, прося ее совета в любви. И есть особая группа людей, которые живут в Вероне, они называют себя секретарями Джульетты и отвечают на каждое письмо от ее имени. От руки.

— Это большая ответственность.

— Я знаю. Вряд ли моим советам можно доверять, когда речь идет о романтике, — сказала она, и на ее лице мелькнуло странное выражение заинтересованности. Какая-то мысль или, возможно, воспоминание явно не давали ей покоя.

— О чем ты так глубоко задумалась? — спросил Бен.

— Ой, прости, со мной иногда такое случается. — Эми смущенно улыбнулась. — Я просто вспомнила одну женщину, которой очень пригодился бы совет Джульетты.

— Твоей подруге? — спросил Бен.

— Нет, вовсе нет. Просто ее история меня однажды заинтриговала. Забавно, но я прочитала о ней в письме. Эту женщину звали Гертруда.

Это слово едва не сбило Бена со стула силой электрического разряда.

Гертруда.

И под звуки этого имени ожили остальные намеки, как будто сходство между Эми и загадочной Э. медленно накапливалось с момента их знакомства и наконец-то стало достаточным, чтобы проявиться во всей красе. Обе были учительницами английского языка на Манхэттене, обе жили в Верхнем Вест-Сайде. И это письмо о Гертруде… ведь это было его письмо, верно?

Сердце Бена забилось быстрее. Этого не может быть. Абсолютно не может быть.

Или может?

— Я только что понял одну вещь, — сказал Бен, — я никогда не спрашивал тебя, в какой школе ты преподаешь?

— О, она называется Академия Коннелли, в Верхнем Ист-Сайде, — ответила Эми. — Я знаю, школа гораздо более шикарная, чем я.

Бен открыл было рот, чтобы что-то сказать, что угодно, но слова не шли, и он быстро поднял чашку, чтобы прикрыть лицо, давая себе время прийти в себя. И чуть не поперхнулся кофе.

Эми преподавала в той же школе, где Бен бывал каждый воскресный вечер, где он каждую неделю оставлял свои письма. «Это должна быть она», — подумал он. Он понимал, что прав, каким-то шестым чувством, если такое вообще возможно.

Если мыслить рационально, то всегда возможен и другой ответ, и все же он чувствовал, что иначе быть не может. Это должна была быть она.

НИНА

В их последний день в Италии Нина и Мора сели на поезд, который домчал их из Венеции в Верону всего за час.

Эту поездку им рекомендовала Эми, и Нина с Морой согласились, что запечатленный в литературе город стоит того, чтобы его посетить. В Вероне было гораздо меньше народу, чем в Венеции, за исключением одного уголка на главной площади, где влюбленные, книжные черви и туристы совершали паломничество в Дом Джульетты.

Направляясь во двор Джульетты, они прошли под аркой у входа. Внутренние стены арки были полностью покрыты слоями имен, нацарапанных друг на друге, накапливаясь год за годом. Издалека это выглядело как хаотичная паутина граффити, неразборчивые каракули толстым черным карандашом, фломастером и шариковыми ручками всех цветов, заполнившие всю стену. Но, присмотревшись внимательнее, они смогли разглядеть отдельные имена и подписи: Марко и Амин, Джули и Симо, Анжела и Сэм, Мануэль и Грейс, Ник и Рон, М + Л. И еще: «Здесь был Тедди».

Мора взглянула на Нину, у которой всегда была с собой ручка, и они вывели свои инициалы на стене, с трудом обнаружив свободное место. Потом они вышли с дорожки во внутренний дворик, где собралось несколько десятков посетителей, чтобы поглазеть на каменный балкон и сфотографироваться с бронзовой статуей Джульетты, скромно стоящей в центре.

К своему разочарованию, путешественницы почти сразу поняли, что каждый прохожий считал своим долгом коснуться груди бронзовой Джульетты, как касаются пальцев ног или обуви других статуй — на счастье.

— Mi scusi[25], — Мора обратилась к стоявшей рядом женщине. — Perché la toccano?[26] — Она жестом указала на туристку, положившую руку на грудь Джульетты.

Женщина оказалась американкой.

— Вы спрашиваете меня, почему они хватают ее за грудь? Надеются, что это подарит им удачу в личной жизни.