Джеку пришлось напомнить себе, что это не такое уж преступление — чувствовать себя потерянным, ведь ему было всего двадцать два года. Разве не в эти годы принято заниматься поиском смысла жизни?

И разве прибытие коробок не ошеломило многих, будто порыв ураганного ветра, сбившего их с курса?

Однако Джека не покидало неприятное ощущение: ему была дана длинная нить, длинная жизнь, но он не знал, как ее провести, в то время как у Хави была настоящая цель.

Джек уже чувствовал себя неудачником во многих отношениях — как солдат, как сын, как приносящий пользу член общества, наконец. Он не хотел стать неудачником и в дружбе.

Джек должен был показать Хави, что сожалеет и благодарен судьбе, которая свела их и сделала друзьями с самого первого дня в академии и до той ночи, когда Хави согласился на его план.

Их дружба была единственным светлым пятном в жизни Джека, в ней он был уверен.

Когда Джек вышел из своей комнаты, Хавьер все еще задумчиво сидел на чемодане.

— Прекрасно понимаю, что я, наверное, последний человек, которого ты хочешь сейчас видеть, но я не мог позволить тебе уйти, не попрощавшись, — сказал Джек. — И я должен перед тобой извиниться.

Хави только молча кивнул.

— Я знаю, что был дерьмовым другом с тех пор, как мы поменялись, и ты не заслуживаешь наказания за мои проблемы, — продолжил Джек. — Надеюсь, ты знаешь, что я очень горжусь тобой, Хави. Ты в два раза лучше, чем я когда-либо буду.

Хавьер поднял глаза на своего друга, казалось, его тронуло это признание. Глаза Джека припухли, лицо покрылось неухоженной щетиной, а Хави выглядел все так же, как и в первый день их знакомства, когда Джек встретился с родителями Хави и заметил, как они нервничают, не решаясь оставить сына. Тогда Джек дал им слово, что будет присматривать за Хави. И они всегда будут вместе.

— Спасибо, что нашел в себе силы произнести эти слова, — ответил Хави.

Джек улыбнулся и кивнул на настольный футбол.

— Хочешь сыграть последнюю партию?

— Пожалуй, мне лучше побыть одному, если ты не против. Сохранить ясную голову.

— Хорошо, конечно. Нет проблем, — сказал Джек. Очевидно, он ошибался, думая, что краткого извинения будет достаточно. — Я, я просто хотел дать тебе кое-что перед отъездом.

Джек протянул Хави тонкий белый конверт. На нем было написано: «Моему лучшему другу». Хави просунул палец под печать, и ему на ладонь выскользнула молитвенная карточка, потрепанная по краям за много десятилетий.

— Я не могу это принять, — произнес Хави.

— Конечно, можешь. Ты заслуживаешь этого больше, чем я.

Хави покачал головой.

— Правда, Джек, я не могу.

— Я знаю, что ты католик, а это еврейское благословение, но… Бог-то один и тот же, верно?

— Дело не в этом, — сказал Хави, положив карточку на книжную полку рядом с собой. — Это наследие твоей семьи. Не моей.

Эти слова больно ударили Джека. Хави был для него большим братом, чем любой из его настоящих родственников. Хави был единственным, кто знал, как Джек относится к Хантерам, к армии, ко всему.

— Ты моя семья, — проговорил Джек.

Хави на мгновение замолчал, лишь приглушенные звуки уличного движения наполняли их квартиру.

— Я ценю это, Джек. Но я тут немного… поразмыслил и пришел к выводу, что пора мне побыть со своей семьей, подальше от всей этой драмы Хантер-Роллинз. Не обижайся, но твои родственники… далеки от меня.

Джек вздохнул. Он не мог с этим спорить.

— Знаешь, единственным из Хантеров, державшим эту карточку в руках, был мой дед, — добавил Джек. — Ему подарил ее Саймон, его друг, чтобы уберечь деда от опасности. Я пытался сделать то же самое.

— Спасибо, Джек. Но я не хочу больше об этом говорить.

Джек уловил в голосе Хавьера нотки разочарования. Он отбросил язвительный тон их предыдущей ссоры, сменив свой гнев на нечто вроде печали. Как будто Джек больше не стоил того, чтобы на него кричать. Вообще ничего не стоил.

— Ладно, тогда я, пожалуй, оставлю тебя в покое, — сказал Джек, неловко шаркая к двери. — Но карточка пусть полежит тут на случай, если ты передумаешь.

Хави отвернулся, и Джек, стоя на пороге, долго смотрел на своего друга. Его взгляд остановился на завязанных шнурках на кроссовках Хавьера — двух ниточках, связанных вместе, как навсегда останутся связанными он и Хави. Джек был искренне благодарен судьбе за то, что с его нитью друг сможет достичь того, к чему он стремился с таким трудом. Но они оба знали, что свою нить Джек предложил Хави лишь отчасти из-за мечты друга: главная причина была в другом.

Джек отдал Хавьеру свою нить, чтобы спасти свою шкуру. И Хави ни разу не уличил его в этом, ни разу не заставил почувствовать себя трусом. Джек все сделал сам.

Хави не нужна была какая-то старая, затертая молитвенная карточка, которая никогда ему не принадлежала. Он сказал Джеку, чего именно хочет, когда они тренировались на боксерском ринге, но этого Джек дать ему был не в силах. Он не мог выступить против своего дяди, как не мог противостоять никому в своей семье. И вскоре власть упадет Энтони в руки, он все ближе к посту президента, а Джек останется тем, кем был всегда. Последним в команде Хантеров. Сыном, брошенным кровными родственниками.

Что, черт возьми, делал Джек? Позволил семье, которая никогда по-настоящему его не понимала, прогнать единственного человека, который понимал?

Джек думал, что знает, какое на вкус одиночество, — вечно отверженный среди своих сородичей, черная овца. Но тогда он ощущал лишь отсутствие любви. Сейчас, когда уходил Хави, это была потеря.

И потерять что-то было намного тяжелее, намного суровее, чем просто остаться без чего-то.

Джек не мог потерять Хави. Не сейчас. Не за годы до того, как ему придется это сделать. И уж точно не тогда, когда в этом были виноваты его собственные слабость и страх.

Джек смотрел на своего друга и бывшего соседа по комнате, и сердце у него разрывалось от боли.

— Я обещаю, что найду способ загладить свою вину перед тобой, Хави, чтобы заслужить твое прощение. И твое уважение. Потому что я тебя очень уважаю, — сказал он. — Я знаю, что армия будет тобой гордиться.

БЕН

Когда Бен встретился с Морой выпить по стаканчику в сентябре, она попросила его об одолжении: устроить сюрприз для своей подруги, пока они будут в Италии.

Именно поэтому, как только они уехали в путешествие, Бен доехал на метро до дома, в котором они жили, поднялся на три лестничных пролета и достал запасной ключ, который Мора дала ему на предыдущей встрече группы поддержки.

Он ожидал увидеть пустую квартиру.

Но когда он открыл дверь и шагнул в гостиную, то чуть не врезался в женщину, державшую над головой комнатное растение.