Шрифт:
Закладка:
Беру еще одно яйцо.
– Потому что мать Стоуна – стерва, но бить людей неправильно. К тому же так веселее. – Я завожу руку для броска. – Это за то, что заставила меня выбрать лилии вместо роз.
Я пищу от восторга, когда яйцо разбивается о лобовое стекло.
Получай, сука.
Достаю еще одно.
– Это за то, что сказала, будто меня не могут повести к алтарю и братья, и отец. Видите ли, это будет странно.
Оукли берет следующее яйцо.
– Это за то, что она водит форд, хотя все знают, что форд – дерьмо.
Он пожимает плечами, когда я смотрю на него.
– Что? Все как есть.
Я смеюсь, когда он бросает яйцо, и оно приземляется на значок форда.
– Хороший бросок.
Оукли слегка наклоняется.
– Спасибо, я тренировался. – Затем указывает на ее машину. – У нее игральная кость висит на зеркале.
– Очень по-сучьи, – замечаю я.
Мы одновременно бросаем следующие яйца. Только на этот раз они не попадают в ее машину… Они попадают в машину, которая паркуется рядом.
Машину, принадлежащую ее сыну.
Упс.
Оукли тянет меня в кусты, пока Стоун открывает водительскую дверь. Когда я вижу, что губы Оукли изгибаются в ухмылке, я прикладываю к своим палец, чтобы напомнить ему быть тише. Мгновение спустя мы слышим:
– Какого хрена? – И потом: – Чертовы дети.
Этого хватает, чтобы заставить меня рассмеяться так, что под ребрами начинает колоть.
– Кто здесь? – выплевывает Стоун.
В следующую секунду я уже лежу на спине, а надо мной расположился Оукли.
– Ты нас выдашь, малышка.
Я честно пытаюсь успокоиться, но у меня не выходит. Целую вечность так не веселилась.
– Я слышу, как вы смеетесь, засранцы! – кричит Стоун.
Я фыркаю. Бросив на меня предупреждающий взгляд, Оукли закрывает мне рот ладонью, но я вижу, что он и сам еле сдерживается.
– Еще раз такое сделаете, и я позвоню вашим родителям, – ворчит Стоун.
Как только его шаги затихают, смех, который мы оба держали в себе, вырывается наружу.
– Это не смешно, – говорю я, хихикая.
– Не смешно, – соглашается Оукли, спрятав голову в моей шее и трясясь от смеха. – А уморительно.
Нас накрывает новая волна, и я начинаю задыхаться…
А потом я чувствую это.
Его возбужденный член, прижимающийся к моему бедру.
Я вздрагиваю, когда он меняет позу и оказывается у меня между ног, прижимаясь к промежности. Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, и наши губы едва не соприкасаются. Кровь шумит в ушах, сердце бьется в грудной клетке, словно пытается выбраться наружу.
– Оукли.
Больше напоминает мольбу, но я не знаю, прошу ли его продолжить или остановиться.
Он хрипло говорит:
– Скажи, чего ты хочешь.
Если бы все было так просто.
Голова кружится, а дыхание становится рваным.
Это так просто – сдаться и потеряться в нем.
Воспользоваться им, чтобы сбежать от всех своих страхов.
Но я не могу.
В горле пересохло, и я с трудом выдавливаю из себя:
– Я хочу домой.
Глава тридцать седьмая
Бьянка
Настойчивый стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть на кровати. Я смотрю на будильник и бормочу ругательства. Те, кто знаком со мной, также знают, как сильно я ценю свой сон, а значит, будить меня на рассвете – прямой путь к тому, чтобы я вышла из себя.
Ворча, я тащусь к двери и резко распахиваю ее.
– Какого хрена…
Я замолкаю, когда вижу Стоуна. Выглядит он крайне подавленным.
– Привет.
Он засовывает руки в карманы джинсов.
– Мы можем поговорить?
Я бы с большим удовольствием сходила к зубному, но нам все равно придется это сделать.
Сделав шаг в сторону, я жестом приглашаю его внутрь.
– Хочешь воды…
Его поцелуй застает меня врасплох, и на мгновение мой мозг отключается.
Я мягко отталкиваю его.
– Стоун…
– Нет, – говорит он. – Дай мне сказать, пока я с ума не сошел. – Он проводит рукой по волосам. – Я люблю тебя, Бьянка. И мне не нравится то, что происходит между нами в последнее время. – Он опускается на одно колено. – Но я готов сделать все что угодно, буквально все, чтобы вернуть наши отношения… вернуть нас.
О боже.
Я ценю, что он наконец понял, что у нас есть проблема, но я не готова пойти к алтарю.
– Я не готова выходить замуж, – признаюсь я. – Нужно было сказать раньше, но я не хотела причинять тебе боль.
Или признавать, что я совершила ошибку, сказав «да». Особенно после того, как я буквально зубами выгрызала право быть с ним у своей семьи.
– Тогда давай отложим свадьбу, – произносит он. – Мы можем поработать над нашими отношениями и подождать, пока ты будешь готова. Вернуть все на круги своя.
Меня одолевают странные чувства.
Может, он и предлагает мне клетку побольше… Но это все еще клетка.
Я даю ему честный ответ, потому что он заслуживает его.
– Стоун, я не помню куски из своей жизни. Все так сложно, и…
– Я знаю. Потому что я был там, помнишь? Был с тобой, пока ты пыталась взять себя в руки. Помогал тебе собрать осколки своей жизни. – Он прищуривается. – Я, а не он.
Я не могу этого отрицать.
Стоун не только был рядом, пока я делала крошечные шаги, он взял меня под свое крыло, заставил чувствовать себя защищенной… именно это мне было нужно после аварии. Но я не уверена, что сейчас дела обстоят так же.
Есть еще одна вещь, которую мне нужно до него донести.
– Оукли здесь ни при чем. – Я с тяжелым сердцем снимаю свое обручальное кольцо. – Прости…
– Нет, – выдавливает из себя он. – Не ставь на нас крест. – Прижавшись головой к моему животу, он смотрит на меня глазами, в которых стоят слезы. – Дай мне еще один шанс. Нам необязательно сейчас жениться, но не заканчивай все это, Борн. Ты нужна мне.
Я чувствую, как мои собственные слезы начинают щипать глаза, когда он продолжает:
– Я готов умереть ради тебя, Бьянка. Вырвать сердце из груди и принести тебе на серебряном блюдце, если ты этого захочешь. – Он надевает кольцо обратно на мой палец. – Не бросай меня. Пожалуйста. Не сейчас. Дай мне доказать, что это мы… это всегда были мы.
О черт.
Его слова. Чистейшее отчаяние в глазах.
То, что мне до сих пор на него не плевать… несмотря на все проблемы.
Зудящее чувство, говорящее мне не заканчивать эти отношения, не попробовав все исправить.
– Хорошо, – шепчу я.
* * *
Я нахожу Оукли в
