такого плохого чувствует человек, когда он испытывает неуверенность?" спрашивают Каррутерс и Ричи (Carruthers and Ritchie, 2012). Связано ли это с вероятностью того, что когнитивная задача на восприятие или память будет правильной/неправильной? Не связано ли это, скорее, с вероятностью того, что вознаграждение будет упущено/достигнуто? Каррутерс и Ричи считают вторую гипотезу более правдоподобной и более простой. Эпистемические решения обезьян встроены в задачу с вознаграждением, где обезьяны полагаются на свои эмоции, чтобы выбрать решение, соответствующее вознаграждению. Они находятся в той же ситуации, что и люди, выполняющие задание по азартным играм в Айове, где испытуемые должны выбрать карты из четырех колод с разной вероятностью выигрыша или проигрыша различных сумм денег (Bechara et al. 1994). Суть в том, что выбор правильной колоды требует извлечения субличностной эвристики для выбора "хороших" колод карт, которая приносит стабильный выигрыш в долгосрочной перспективе. Аналогичным образом, утверждают авторы, чувство неуверенности направлено на первичные действия, открытые для них, а не на их собственные ментальные состояния. "Именно выполнение действия кажется плохим, а не тот факт, что человек думает о нем" (Carruthers and Ritchie, 2012: 82). В чувствах, которыми руководствуются животные при принятии решений в описанных выше задачах, нет ничего специфически метакогнитивного.

 

Обсуждение

В этом есть доля истины: поскольку метакогниция включает в себя измерение контроля, она частично зависит от исполнительных способностей - то есть способностей, связанных с выбором поведения в зависимости от цели, его подавлением, изменением и обновлением. Но он также включает в себя измерение мониторинга, функция которого заключается не в выборе, а в предсказании эпистемического результата. Концентрация на части мониторинга показывает, что в метапознании животных и человека есть нечто большее, чем аппетитивный контроль. В метакогниции градиент стимулов (ожидаемое вознаграждение или наказание) влияет на количество затраченных усилий, а значит, и на успешность результата. Соответственно, агенты склонны повышать уровень своей уверенности в зависимости от затраченных усилий (Koriat et al. 2014). Это "целевое" измерение метакогнитивной оценки, однако, дополняется "информационным" измерением, а именно обратной связью от выполняемой задачи. Это измерение отражается в удивительной сравнительной стабильности оценок в зависимости от стимулов: агенты одинаково оценивают свою относительную уверенность в разных ставках. Другими словами, даже если уверенность повышается благодаря дополнительным затратам времени и усилий, относительная неуверенность в разных испытаниях остается одинаково подверженной влиянию субъективно ощущаемой трудности на каждом уровне стимула.

Этот поведенческий результат у людей согласуется с мнением, что животные используют две отдельные подсистемы для оценки, соответственно, субъективной неопределенности и вознаграждения (см. также Kornell et al. 2007). В эксперименте Закржевски и др. (2014) было доказано, что обезьяны способны избегать рискованных испытаний (где в случае неудачи можно потерять все накопленные жетоны пищи) только тогда, когда они не уверены в том, что правильно их выполнят. Большее количество накопленных жетонов делает обезьян более консервативными в выполнении основного задания. Следовательно, консервативность критерия ответа (знание того, когда выполнять) модулируется как графиком выплат, так и уровнем уверенности. Таким образом, поведенческие данные, полученные в ходе сравнительных исследований, подтверждают нейро-вычислительный аргумент, предложенный в конце предыдущего раздела. В результате EA не является самой простой гипотезой для объяснения доказательств у животных: она не объясняет сочетание эпистемической чувствительности и аппетита к вознаграждению у животных.

 

Оценочно-ассоциативные представления о метакогниции животных

Альтернативная теория предполагает, что информация, имеющая решающее значение для метапознания, находится в механизме мышления, а не в его содержании, и что эта информация предназначена для руководства когнитивными действиями, а не действиями, направленными на мир. Это понимание лежит в основе ряда взглядов, которые мы будем называть "оценочно-ассоциативными счетами" (ОАС). Четыре утверждения являются общими для этих счетов:

1 Информация, участвующая в когнитивном мониторинге у животных, является эндогенной, а не поведенческой: она состоит из информации, зависящей от активности, генерируемой в текущей когнитивной задаче.

2 Информация, предсказывающая успех/неуспех в когнитивной задаче, переносится средством психической деятельности (например, динамическими характеристиками скорости стрельбы), а не ее содержанием.

3 Ноэтическое чувство, связанное с субличностной эвристикой, мотивирует эпистемическое решение действовать.

4 Обучение заключается в а) извлечении неявных сигналов принятия решения и б) калибровке порогов принятия решения с течением времени посредством подкрепления.

 

Метапознание, основанное на опыте (EB)

Анализ этих четырех утверждений можно извлечь из характеристики человеческого метапознания, данной Ашером Кориатом, и применить к представлениям животных. В "основанном на опыте" (EB) метакогнитивном познании агенты формируют метакогнитивные предсказания на основе множества ассоциативных подсказок, вызванных текущей когнитивной деятельностью и собранных в субличностные эвристики [утверждение 1]. Эти сигналы являются "структурными" в том смысле, что они относятся к деятельности, вызванной задачей, а не к ее содержанию [утверждение 2]. Признание роли неконцептуальной информации в принятии эпистемических решений - замечательный шаг, впервые установленный с помощью поведенческих экспериментов, а теперь подкрепленный нейронаучными данными. Осознанное ноэтическое чувство возникает при расхождении между сохраненными и наблюдаемыми значениями эвристического стандарта (Koriat 2000). Это осознанное чувство, в свою очередь, мотивирует и гибко контролирует решение действовать [утверждение 3]. Выражение "эпистемическое решение" оправдано в той мере, в какой используемые в предсказании подсказки имеют в прошлом "диагностическую" ценность (а именно, несут точную информацию о будущем успехе или неудаче) (Koriat 2012: 227) [утверждения 2 и 4]. Валентность и интенсивность ноэтических чувств - это наиболее простой способ объяснить, почему агенты так легко и гибко полагаются на субличностные эвристики, чтобы направлять свои решения. Чувства, однако, "ноэтические" в том смысле, что их валентность не сводится к ценности вознаграждения.

В модели Кориата люди дополнительно пользуются "концептуальным" метапознанием, с помощью которого они, например, применяют к своим действиям то, что, по их мнению, относится к их собственным когнитивным способностям. Метапознание, основанное на опыте, однако, не зависит от таких убеждений и, таким образом, может работать у агентов, не обладающих концептуальным оборудованием для чтения мыслей, таких как животные и маленькие дети.

Резюмируя: отличительной особенностью моделей ЭБ является то, что они скорее оценочные, чем декларативные. Оценочное отношение представляет собой градиент, который корректирует эпистемическое решение в зависимости от накопленных в его пользу доказательств. Эта особенность предполагает преемственность между нелюдьми и людьми через нелингвистический, неконцептуальный информационный маршрут, основанный на эвристике кумулятивных ощущений, вызванных когнитивной задачей. Дополнительным аргументом в пользу этой преемственности является то, что сигналы, собранные в оценочной эвристике, не могут быть сообщены человеческими агентами,2 что позволяет предположить, что они были приобретены путем имплицитного обучения, а не самоописания ("ноу-хау", а не "ноу-тат"). Таким образом, системы имплицитного обучения животных и человека используют байесовскую предиктивную обработку для извлечения эвристик из ассоциаций между предшествующими сигналами и обратной связью