С этими словами я брызнула в неё водой, взвизгнув, девушка отскочила в сторону, не слишком проворно, так что несколько брызгов долетели до неё. Она взглянула на вымоченное платье, после чего, воскликнув: “Ну знаешь!” бросилась к ручью и начала поливать меня в ответ. Я хохотала и пыталась убегать от неё, но в какой-то момент Эви подскользнулась на скользких камнях и чтобы не упасть схватилась за меня рукой. Я была к этому не готова, потому всё закончилось тем, что мы вдвоём рухнули в ручей.

Мы выбрались на поляну, залитую солнцем, растянули нашу одежду сушиться на траве, в то время как сами, в одном нижнем белье принялись загорать. Наверняка моё лицо опять слегка обсыпет веснушками, не слишком сильно, чтобы это выглядело неопрятно, но без макияжа я опять наверняка буду выглядеть моложе, чем хотелось бы.

— Хоть бы нас никто не застукал в таком виде, — усмехнулась подруга. С этим было трудно поспорить, но даже если кто-то и заметил наше отсутствие, то вряд ли нас станут всерьёз искать в ближайшее время. Эви заметно расслабилась, мы непринуждённо болтали, обсуждали, сможем ли найти цветы для венков. Я предположила, что можно было бы поискать молодые побеги елей и заварить вечером.

— Ами, а что у вас происходит с Дмитрием? — девушка нервно выдернула одну из травинок рядом с собой, — Нет, ты можешь не отвечать, если это личное!

Я приподнялась на локтях, чтобы лучше рассмотреть её. Конечно, иногда я забывала о том времени, когда мы жили с Эви вместе и потому забывала о том, что ведь Дмитрий очень сильно нравился ей. Конечно же она имела право интересоваться. Я вздохнула. Кажется мы находились в своеобразном треугольнике. Эванджелина так или иначе испытывала чувства к ангелу, тот, если мне не изменяет память, признавался мне в любви на крыше, хотя я и не была уверена, не было ли это двуличной игрой, а я сама…

— Я не знаю до конца, что у нас происходит. Не могу залезть ему в голову. Он ведь не совсем человек, ты понимаешь это?

— Что ты имеешь в виду?

Это было чуть сложнее объяснить.

— Дмитрий наверняка был когда-то человеком. Очень давно. Но таких как он, старейшины подмечают ещё в возрасте детей и забирают к себе на послушание. Время у них там, идёт совсем иначе. Они долго и методично воспитывают детей, постепенно подсаживая им свою силу, которая, в совокупности с воспитанием, не то чтобы ломает их, но скорее, лишает чувств. Кроме того, они совершенно забывают свою прошлую жизнь, человеческую. Не остаётся ничего, кроме того, что было дано намеренно. Сложно сказать, что произошло с ним, за то время, что я росла, но кажется, будто бы он слишком много времени провёл среди людей и это самое воспитание дало брешь. Конечно, теперь, он куда более человечный, но всё же, иногда он думает чуть иначе, чем все мы.

Девушка продолжала смотреть на меня не моргая и мне пришлось разъяснять свою мысль дальше:

— Он может не уступать Виктору в хладнокровии и расчётливости. Он нашёл для себя новые принципы и правила, но всё ещё слишком жёстко следует им. Иногда я думаю, что я нужна ему как часть той жизни, в которой он обрёл человечность и он попросту никогда даже не пытался найти для себя другой жизни. Я никогда не видела в нём искренней заинтересованности женщинами, и по отношению к себе в том числе. Я имею в виду, то, как обычно мужчины интересуются женщинами. Скорее, у него, если и может быть, то какая-то платоническая любовь, — я вовремя поняла, что Эви не имеет ни малейшего понимания о том, что значит это слово, как и то, кто вообще такой этот Платон, — Это когда интересуются кем-то исключительно с духовной стороны. Я нужна ему маленькой девочкой, с наивными взглядами на жизнь, чтобы он мог просто находиться рядом и бесконечно наблюдать за мной.

— Мне кажется, что это не совсем так. Я могу говорить открыто?

Я кивнула.

— По-моему, ты просто привыкла к его отстранённости, потому сама не заметила, когда его отношение изменилось. Более того, прости, но мне кажется, ты намеренно не хочешь этого замечать, потому что сама никогда не смотришь на него в роли мужчины.

Я рассмеялась:

— Вот уж не правда!

— Смотришь? — её вопрос прозвучал быстро, сбивая меня с толку и заставляя задуматься.

— Нет, не то чтобы… — я вздохнула, — Ладно, ты права, наверное мне сложно представить его таким. Настолько сложно, что это было бы пожалуй даже дико, если бы…

Я не продолжила и Эви ласково улыбнулась мне:

— Я понимаю. Но я должна задать тебе другой вопрос. Ты ведь уже не ребёнок. И как я понимаю, прожила довольно большую жизнь. Был ли когда-нибудь кто-то, кто привлекал тебя, хотя бы чисто физически?

— Эванджелина, какие сложные вопросы ты мне сегодня задаёшь!

— Брось! Даже я, очень редко, но бывает думаю, как если бы кто-то подтянул меня к себе, вдохнул бы запах моих волос, провёл рукой по спине…

Я отрицательно закачала головой. Но её такой ответ не устраивал:

— Эй! Я тут такое рассказываю, а ты даже не стараешься! В жизни не поверю, что ты никогда не фантазировала над… — она набрала побольше воздуха в грудь и продолжив, почти прошептала, — Прелюдией к тому самому.

Я не удержалась и опять засмеялась, отчего её щёки запылали:

— Прости, просто, когда ты произносишь “к тому самому”, то картинки рисуются только самые смешные. Но, отвечая на твой первый вопрос, то конечно же у меня были те, кто привлекал меня физически, — только это был один человек. Но этого я уже не произнесла вслух, — И если я о чём таком и думала, то скорее просто прокручивала бесконечно воспоминания в своей голове.

— Но… у тебя…

Я поняла к чему она клонит и не желая услышать новую порцию “того самого” быстро ответила:

— Я всё ещё невинна. Во всех жизнях. Хотя мой мир достаточно снабдил меня контентом в виде книжек, картинок и видео, при этой жизни по крайней мере. Что ты сама думаешь о Диме? — я редко звала его коротким именем, хотя кроме меня этого вообще никто не делал. Мне казалось, что тогда оно звучало слишком ласково, а мне этого не хотелось.

— Он не смотрит так на меня, Ами. Я вижу, что он догадывается, но всё же, он скорее пользуется этим.

— Я не собираюсь быть собакой на сене, что сама